Источник светлого и позитивного идиотизма. Склероз на ножках. Вечный генератор идей.
Название: Hensei
Фандом: Bleach
Автор: Tinuviel-f
Бета: Okana
Пейринг/персонажи: Гин/Рангику, Хицугая.
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R – за смерть персонажа.
Статус: закончен
Саммари: Очередная миссия шинигами в Каракуру заканчивает жизнь одних... и даёт жизнь другим.
Дисклеймер: всё – Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.
От автора:Впервые писала по этой паре. Начала ещё во время арки в Каракуре, но из-за диплома и работы смогла довести до ума только сейчас.
Хенсе (hensei) – с яп. «переродившийся».
читать дальше
Она не успевала. Неслась на пределе сил, на максимальной скорости, какую позволяло шунпо, и не успевала. Рангику не могла понять, почему прибывшие в Каракуру проводники душ так рассредоточились, план операции этого не предусматривал, она же сама его составляла. Из-за чьей-то оплошности только одна Мацумото оказалась рядом с местом происшествия и сейчас, закусив губу от злости, мчалась на звуки боя.
Пустой. Очень сильный и, похоже, с друзьями, все уровнем не ниже адьюкаса. Проклятье, с ними вряд ли получится быстро управиться в одиночку. Если бы капитан подоспел! Вместе они этих Минусов в два счёта, а так... придётся задержаться.
Рангику, перемахнув через крышу дома, приземлилась на небольшой пустырь перед дорогой, но поздно, живых уже не осталось. Шинигами почувствовала это ещё на соседней улице - сердце сжалось, когда по нервам полоснуло невыносимое ощущение гибнущей души, - но даже не подумала остановиться и повернуть назад. Пустого, прикончившего невинных людей, следовало наказать по всем правилам.
- Рычи, Хайнеко! – Мацумото, не глядя на распростёртые тела, рванула зампакто из ножен. Обратившееся в пепел лезвие серым облаком ринулось на Холлоу, в воздухе зазвенел вопль боли, и ближайшего адьюкаса чёрными клочьями разметало по ветру.
Минусы отступили, почувствовав появление настоящего противника. Рангику воспользовалась выпавшим шансом и со всех ног метнулась к перевёрнутому автомобилю, перегородившему дорогу. Выживших не было, она могла и не искать, но а вдруг какая-нибудь счастливая душа уцелела и не превратилась в обед Меноса! Лейтенант многое повидала, даже и без войны с Уэко, но всё равно задрожала, когда поняла: никто не спасся. Только ветерок трепал рюши окровавленной женской кофточки, сиротливо лежавшей на асфальте возле развороченной дверцы.
- Дрянь ты, Рангику, - прошептала она. – Положила всех!
Даже приди Мацумото вовремя, вряд ли обошлось бы без жертв... жалкое оправдание для шинигами, которая не выполнила главную задачу любой операции - минимизировать потери. Но и переживать гибель неизвестных душ, словно они твои близкие, нельзя - так и сам долго не протянешь.
От рёва Пустых заложило уши: излюбленный приём тех, для кого звук - оружие. Охотники знали, что на жертву, столь опасную и осторожную, им не напасть бесшумно, лучше попытаться оглушить и воспользоваться замешательством шинигами. Только нападения не было, напрасно Рангику, озираясь, выискивала того Холлоу, что рискнул бы приблизиться. Что они медлили? Всех же сожрали, почему не кидаются на десерт? Минусы должны друг друга рвать за право первым оторвать кусочек! Мацумото, вцепившись в катану обеими руками, переводя взгляд из стороны в сторону, всё продолжала задаваться этим вопросом. Её враги были как на ладони, и одного хорошего удара в банкае хватило бы, чтобы разобраться со всеми сразу. Вот только банкая фукутайчо так и не достигла, а капитан... чёрт знает, где его носило!
Ещё один адьюкас, не выдержав накала ожидания, кинулся к ней, но не успел сделать и нескольких шагов, как Рангику превратила его в пыль. В полку противников прибыло... конечно, всегда много желающих сожрать душу лейтенанта шинигами.
- Куда?! – вырвался у Мацумото недоумённый возглас, едва она поняла, что один из Меносов выбрал своей целью не её. Фукутайчо, отражая новый выпад, лихорадочно соображала, что могло случиться. Твари этого уровня не настолько умны, чтобы прямо в бою придумать командный обходной манёвр, значит, появилась новая жертва, беззащитная и потому более доступная. – Чёрт!
Рангику кинулась наперерез Пустому, не думая о том, что могла глупо подставиться под удар из-за непроверенной догадки. Её противник, увидев перед собой другую добычу, только зарычал, и довольный оскал навсегда замер на осколках его маски: фукутайчо разрубила её наискось одним ударом. Кончик отсечённого рога едва не вонзился Мацумото в плечо – она запнулась и с трудом удержала равновесие, пошатнувшись в сторону; более мелкие Холлоу же, лишившись поддержки, отступили. Получив временную передышку, девушка завертела головой, ища, за кем могли охотиться Меносы. Неужели кто-то выжил?
Пытаясь удержаться на ногах из-за сильной отдачи, она сдвинулась влево, невольно сменив угол обзора. Этого достаточно оказалось, чтобы за один взгляд составить иную картину битвы, и на несколько секунд Мацумото оцепенела – из-за разгромленной машины виднелся обрывок цепи. Идиотка, как она прежде не заметила?! Лейтенант же и не подумала внимательно всё осмотреть, сразу сосредоточилась на том, как отбиться от Пустых, и только сейчас увидела в салоне автомобиля маленькое скорчившееся тельце. Ребёнок...
Одним прыжком девушка оказалась рядом с покорёженной грудой металла и, наплевав на инструкции, совершила кощунственный поступок: схватилась за конец цепи и рванула на себя.
- Дурак, что ли?! – в ноги Богине смерти вылетел светловолосый мальчишка. Рангику не рассчитала сил, ребёнок упал на дорогу прямо перед ней, но не издал ни звука, хотя должен был сильно удариться. – Почему не убежал?
О, теперь всё понятно. Невинная душа, у неё не было реяцу, вот Мацумото и проглядела, дура... Счастье, что она нашла паренька раньше, чем Минусы!
У Рангику перехватило дыхание, и на асфальт, скользнув из ослабших пальцев, выпала её катана. Ребёнок, которого шинигами выволокла из машины и готовилась защищать, поднял голову и посмотрел на девушку. Не плакал... спокойный, серьёзный, будто всё случившееся для него не в новинку, будто видел и её, и Пустых когда-то раньше. Глаза у него голубые-голубые, как два ярчайших осколка аквамарина, и это лицо...
- Гин, - Мацумото ощутила, как у неё подкосились ноги, и, кажется, сама не поняла, что выдохнула драгоценнейшее имя. Мальчишка прищурился, вслушиваясь, и его глазки стали узкими щёлочками, губы растянулись в знакомой улыбке. О, небеса!
- Госпожа? Ты же Богиня смерти, да? – прошелестело дитя, не подозревая, что та сама шинигами едва не лишилась чувств от одних звуков его голоса. Рангику, позабыв о том, что нужно дышать, что им обоим угрожала смертельная опасность, что нужно подобрать оружие и сражаться, медленно опустилась на колени, беззвучно повторяя:
- Гин, ты живой, Гин...
Неужели ей можно поверить, что они, наконец, встретились? Спустя восемь лет – долгих, мучительных, полных одиночества и тоски – в той же Каракуре, где узлом намертво связано столько судеб! Мацумото ещё тогда поняла, что Гин отправился на перерождение, и потому беспомощно надеялась, что когда-нибудь сможет увидеть своего лиса одним глазком – больше нельзя, опасно снова привязаться к нему и сполна ощутить боль измены. Ведь всё закрутится, пойдёт с самого начала!
- Госпожа! – улыбка исчезла с юного личика, но шинигами, захваченная предательскими чувствами, не увидела этого.
В левое плечо ей ударил огромный когтистый кулак; девушка, изогнувшись в безмолвном крике, полетела назад, жалко распласталась. Потеряв осторожность, лейтенант проворонила атаку, и Пустой одним движением впечатал шинигами в асфальт.
Голова гудела, как огромный колокол, от шока и боли Рангику не могла пошевелиться, а её единственная надежда спасти Гина, её Хайнеко, валялась всего в полуметре, но это расстояние невозможно преодолеть! Из закушенной губы сочилась кровь, Мацумото ногтями царапала каменную крошку в отчаянной попытке подняться и дотянуться до меча... не могла. А должна была, больше некому сражаться!
Где же вы, капитан? Помогите!..
- Берегись!
Мальчишка пригнулся как раз вовремя, и облако Хайнеко обратило в пыль Пустого, покусившегося на жизнь Гина... её Гина! Отчаяние лучше любого лекарства, оно вынудило измученное тело двигаться, и Рангику, схватив меч, отразила нападение. Первое оцепенение прошло, и фукутайчо, подковыляв к ребёнку, отпихнула его к машине, пряча за своей спиной.
- Сиди здесь! - девушка не хотела думать о том, сколько боли невольно вложила в эти слова. – Иначе тебя убьют!
Его предсказуемость, покорность, нет, даже беспрекословное подчинение... Ах, если бы чёртов лис был таким и прежде, скольких страданий им обоим удалось избежать! Но изменить того Гина не под силу оказалось и Богам, шинигами, увы, это прекрасно знала.
Мацумото, нетвёрдо держась на ногах, заслонила собой бесценного мальчишку, и отвела со лба прядь волос, слипшихся от какой-то бурой жидкости. Странно, а она не почувствовала, что кровь потекла... Ну и ладно, нужно ещё немного продержаться, Пустых почти не осталось: один, два, три – с ними простому офицеру легко справиться, что уж говорить о лейтенанте! Пары ударов хватит и... Рангику, чьи глаза закрывались от усталости, обречённо улыбнулась: пространство метрах в десяти от неё разорвало, и из чёрной непроглядной тьмы полезли новые Меносы. Вот их уже шесть, а седьмой, скаля огромные клыки, полз из Гарганты и хищно облизывался, предвкушая обед из двух блюд. Мацумото не могла повернуться и нормально осмотреться: спину пронзала боль, и под нижней косоде струилась кровь, заставляя ткань противно липнуть к лопаткам. Шинигами пришлось полагаться только на реяцу, но после такого удара ощущения должны были притупиться, и вдруг где-нибудь сзади к ней подкрадывались толпы врагов?!
Неважно...
- Шаккахо! – красная вспышка отбросила особо наглого и безрассудного Пустого; он упал навзничь, подставив небу беззащитное брюхо, и Рангику одним взмахом катаны довершила начатое. Спасённого она рискнула оставить в одиночестве лишь на несколько секунд, удостоверившись, что адьюкасы полностью переключили внимание на неё. Да, душа без реяцу не шла ни в какое сравнение с сильной шинигами. – Хайнеко!
Они обе – и шинигами, и её зампакто - дрались, как кошки. Любому Пустому, попавшему в смертоносное облако пепла, уготована была страшная участь; тех же, кто её избегал, Мацумото приканчивала с помощью кидо. Только Меносов не становилось меньше. Хотя с начала боя прошло всего несколько минут, фукутайчо смертельно устала: едва передвигала ноги, даже меч старалась не поднимать лишний раз, потому что катана превратилась в невыносимую ношу. Помощи всё не было, а пути к отступлению шинигами перерезали уже давно; израсходовав столько сил на сражение, Рангику не могла уйти в шунпо, да и не пробилась бы сквозь окруживших их Пустых. Надежда призрачными нитями утекала сквозь пальцы... опять, как и тогда в Каракуре, когда осознание собственной беспомощности разрывало сердце, и девушка вновь кидалась в битву с остервенением львицы, защищавшей семью.
Глазами Мацумото постоянно искала спасённого. После каждого удачного выпада тратила драгоценные секунды, чтобы обернуться, увидеть Гина привалившимся к машине в той же позе, в какой и оставила его, и чуточку улыбнуться – жив, не сбежал... она сможет его защитить. В этот раз непременно сможет!
Только это не могло продлиться вечно. Лейтенанта окружили, и напрасно девушка металась из стороны в сторону, пытаясь отогнать подобравшихся чересчур близко врагов. Улучив момент, один адьюкас подкрался сзади, Рангику же в пылу сражения не услышала предостерегающего крика мальчишки... а, может, его и не было. Огромная ладонь Пустого легко схватила её, как ребёнок куклу, с той лишь разницей, что острые когти взрезали ткань и плоть, вырвав из её горла чудовищный крик боли. Беспомощную шинигами, безоружную, истекавшую кровью, отбросили в сторону, но удара о землю она уже не почувствовала, а, придя в себя, увидела оскаленные клыки нависших над ней Пустых.
Это что, конец? Не в силах повернуть голову, Мацумото скосила взгляд, ещё питая какую-то безумную надежду, но тщетно, как далеко её отшвырнули! Всё кружилось перед глазами, сверкало, мутные пятна выплывали одно за другим, но Рангику могла поклясться, что видела огромные голубые глаза Гина там, где-то... На долю секунды шинигами пребывала ещё в счастливой уверенности, что Ичимару в безопасности, но реальность, вонзившаяся костяным кулаком в грунт возле её лица, оказалась страшной. Вокруг – Минусы, тот, которого Мацумото приметила ещё у Гарганты, собирался снести лейтенанту голову, а Хайнеко и вовсе пропала; Рангику, лишившаяся меча, теперь была беззащитна. Да плевать, что случится с ней самой, но когда Холлоу прикончат шинигами, они обратят внимание на невинную душу, и тогда её маленький Гин...
Когда один из Пустых, кажется, двинулся в сторону мальчика, она выбросила вперёд руку – жалкая попытка хотя бы ползти, раз уж не подняться – и взвыла, когда огромный жукоподобный Минус наступил на ей запястье. Кости хрустнули, а потом, наверное, наступил какой-то предел, потому что мир, прежде полнившийся звуками, мгновенно замолк, и отступила боль, Рангику заставила себя подняться, но не успела сделать и пары шагов, как попала в смертоносное Серо.
Перед её глазами было ослепительно белое полотно неба. Шинигами не ощущала своего тела, не могла пошевелить и пальцем, иногда только что-то острое и твёрдое упиралось под левую лопатку, больно... Нет, в такой позе можно умирать только от лезвия Сокиоку; Рангику, распластанная на земле, как на кресте, почти не дышала, отрешённо созерцая пустой и неподвижный небосвод. Поначалу показалось даже нормальным – лежать без движения, когда подкрадывались возможные убийцы, когда медленно, одно за другим, просыпались чувства, рассеивался туман. Но едва сквозь невидимую вату в ушах прорезался дикий вой Пустого, Мацумото очнулась от «забытья», а потом для агонизирующей шинигами вновь наступила – теперь уже невыносимо страшная – тишина.
И в этом безмолвии спокойные и размеренные шаги превратились внезапно в поступь арранкара. Нет, не то. Того, прежнего Гина. Вот так он на руинах фальшивой Каракуры беспрекословно следовал за Айзеном к своей гибели... Маленькая фигурка забытого ею мальчишки медленно приблизилась, и Рангику, если могла бы, охнула, увидев, как Гин с беспечной улыбкой поднял с дороги обломок Хайнеко, не выдержавшей последнего удара Серо.
- Госпожа шинигами, - лопнувшее лезвие блеснуло, когда ребёнок наставил оружие на оскалившихся Пустых, - можно на этот раз я буду защищать вас?
Показалось Мацумото или нет, но только Хайнеко, её Хайнеко, покорно повиновалась детской руке. Сталь клинка поплыла, исчезли сколы, и затянулась трещина вдоль почти всего лезвия, а гарда на какое-то мгновение стала похожей на букву «S».
- Шинсо, - выдохнула девушка и от изнеможения, усталости смежила веки. Боги, да он всего лишь обычная душа! Рангику, столько раз клявшаяся защитить и уберечь, сама отдала Гина на растерзание Меносам! От осознания ужасной истины шинигами хотелось заплакать, только Серо выжгло все слёзы... и поздно уже.
Полыхнувшая во все стороны реяцу опалила чувства. Лейтенант ничего не видела, но, кажется, перед ней стоял шинигами уровня офицера, нет, даже капитана! Поспешно распахнув глаза, Мацумото ещё видела мальчишку, то есть его размытый силуэт, совсем крохотный на фоне возвышавшихся адьюкасов, с вакидзаши в привычно занесённой правой руке!
Гин...
- Пронзи их, Унмей но я!
Услышав начало активации шикая, Рангику против воли закружили воспоминания, прошлое, где были смертельно опасное Шинсо и почти всемогущий Айзен, которого оно не смогло уничтожить. Но разве он не назвал меч иначе - «Стрела судьбы»? И почему вообще этот малыш защищал её? Почему обычная душа сражалась, если битвы – удел шинигами? Почему трусиха Мацумото не сдержала обещание, и Гин снова взял в руки проклятое оружие?!
Да кого глупая дура пыталась обмануть? С первой же секунды, только увидев мальчишку, фукутайчо поняла, что это не он, не её! Ичимару переродился... не обременённый силой шинигами, Гин мог начать заново, прожить другую жизнь – без предательств и сражений, страшной, бессмысленной войны! Так почему, из-за чего, по чьей прихоти всё оборвалось, опять оказался запущен жизненный круг не человека – проводника душ?
Гин...
Правда, он был богом. Настоящим Богом, в отличие от убийцы Айзена, Богом, которому судьба подарила ещё один шанс. Напрасно Рангику щурилась, пытаясь уловить хотя бы одно движение - так молниеносно новоприобретённый зампакто разил их врагов; душу её с каждой секундой разъедало ядовитое отчаяние. Стрелы - не копьё, значит, кто-то другой, не Ичимару, ушедший навсегда. Или же... нет, вон он, любимый мерзавец, духом возвышавшийся над сражавшимся юнцом: прежние серебряные волосы, белоснежное хаори, невероятная улыбка... Мацумото не отдавала себе отчёта в том, что именно таким мужчина запомнился ей в последний день жизни, и со всё нарастающим ужасом ждала, когда же расползутся по ткани его накидки уродливые багровые разводы.
- Гин!
Как ей ни хотелось обмануться, поверить в собственные мечты, всё-таки с Пустыми сражалось дитя. Пусть получившее в один миг силу Бога смерти, пусть защищавшее её, но дитя! А ребёнку не одолеть страшных врагов. Сердце Рангику едва не остановилось, когда малец чудом увернулся от смертельного удара; бессилие превратилось в наказание: лейтенант только и могла быть безмолвным и беспомощным наблюдателем, обречённым принять любой исход битвы. Так нельзя, неправильно, почему он вновь спасал её, жертвуя собой?!
Эти раны... Шинигами давно почувствовала, как сквозь порезы и ссадины стала утекать реяцу, должно быть, какая-то особенность одного из поверженных Меносов. Мацумото бы справилась, только Серо, нанесшее последний сокрушительный удар, создало огромные врата, через которые духовная сила покидала тело девушки. Вскоре, Рангику знала, она могла потерять сознание и уже не очнуться самостоятельно, а тогда некому будет прикрыть мальчишке спину!
«Успела...»
Колени подогнулись, и фукутайчо рухнула на дорогу, придавив собой несопротивлявшегося ребёнка. Какое счастье, что Гин стоял рядом! Рангику с трудом смогла сделать единственный шаг, на большее её не хватило. С лёгким звоном выпало на асфальт отпущенное на свободу оружие, краем глаза фукутайчо ещё заметила, что вакидзаши, почувствовав настоящую хозяйку, снова стал обломком катаны. Тот самый Пустой, который саму Мацумото едва не отправил на перерождение, осмелился посягнуть на жизнь её Гина. Жалкие остатки реяцу, которые девушка удерживала, наверное, одной только силой воли, растворились в воздухе, а Рангику, несмотря на страшную боль, улыбалась.
«Хотя бы сейчас, Гин... Я так рада, что смогла снова тебя обнять».
- Госпожа шинигами?!
Как же страшно – медленно отключаться, угасать по частям! Мацумото была в сознании, видела, всё понимала, но уже ничего не могла сделать, даже поправить волосы, чтобы маленький Гин не запомнил её растрёпанной и перемазанной кровью. Пусть что-то другое будет его последним воспоминанием о Рангику, пожалуйста!
- В ледяные небеса, Хёринмару!
Ледяные драконы в мгновение ока разметали Пустых, только черные обрывки взвились в небо, чтобы исчезнуть за пару секунд. Хицугая, опустив оружие, позволил себе оглядеться. Угроза ликвидирована, парень не чувствовал больше присутствия Пустых, однако это полбеды; Тооширо примчался, услышав, как по радиосвязи лейтенант просила о подмоге. А куда делась разгильдяйка Мацумото?! Тайчо уже мог расслышать приближение группы медиков четвёртого отряда: их он в спешке вызвал из Сообщества душ, опасаясь найти раненых, так отправлять шинигами обратно, что ли, из-за ложного вызова?
- Мацумото! Эй, Мацумото! – убрав в ножны зампакто, Тооширо по-детски приложил ладонь ко рту и снова позвал лейтенанта. Она же сама его вызывала – и как сквозь землю провалилась!
Хицугая не хотел и самому себе признаваться, что злость и раздражение на эту разгильдяйку были наигранными. Шинигами боялся. Он спешил, как мог, но на месте не увидел никого, кроме адьюкасов. Вокруг всё было перепахано, перевёрнуто, недавний бой явно стоил противникам немалых сил, может быть, - жизни! Почему Мацумото не отвечала? Могла ли она пасть жертвой в... Джубантай тайчо пытался найти реяцу подчинённой и не мог уловить её. Была какая-то другая духовная сила, смутно знакомая, но точно не принадлежавшая второму офицеру...
Однако неизвестная реяцу и помогла найти Мацумото. Паника заполонила разум остановившегося в ступоре капитана, когда парень увидел фукутайчо лежащей ничком на земле за грудой обломков асфальта. Рангику не дышала, сквозь продранное шихакушо виднелись отвратительные загрязнившиеся раны, а некогда прекрасные волосы слиплись и поблёкли, и Хицугая по-настоящему ощутил смысл выражения «кровь застыла в жилах». Потерявший голову Тооширо рванулся к лейтенанту и, наверное, больше навредил бы своей резкостью и неумением; счастье, что на пути молодого тайчо из ниоткуда вырос третий офицер Иемура и остановил его одним движением ладони.
Хицугая, хрипло дыша, смотрел на чересчур спокойного блондина в этих пижонских очках. В душе клокотала ярость, и он мог бы одним ударом смахнуть с дороги медика, посмевшего преградить капитану путь, но... Парень устало опустил плечи, вздохнул, разглядывая носки своих варадзи... потом снова посмотрел на офицера – уже внимательней, въедливей. Раз от другого зависела жизнь Мацумото, Тооширо должен был убедиться, что тот сделает всё возможное!
Ответом ему уверенный и серьёзный взгляд, и тайчо кивнул, отошёл в сторону, чтобы не мешать лекарям. Ладно, это территория Иемуры, и не Хицугае претендовать на неё, если он желал ещё назвать Мацумото своим лейтенантом. Вместо этого самый молодой капитан Готея добрался до какой-то покорёженной машины и обессиленно (как будто выкосил целый лес Меносов) плюхнулся рядом с ней, почувствовав спиной холодный, несмотря на солнечный день, металл.
Капитан не вправе терять самообладания даже в самой тяжёлой ситуации, и как бы сильно он не переживал, нужно было понять, что здесь произошло и почему. Это обязанность тяжела, но от неё нельзя отказаться, чтобы... не допустить повторения в будущем? Однажды Тооширо уже пришлось дорого заплатить за собственную ошибку... нет, про то время не следовало вспоминать хотя бы потому, что Хицугая мог опять сорваться и ничем хорошим это бы не закончилось. Парень перевёл взгляд на дорогу, испещрённую следами ожесточённого сражения. Что он упускал? Что же это за причина, по которой Рангику, одна из сильнейших шинигами Готея, получила столь страшные раны? Редкий бой Мацумото могла проиграть, тайчо мог пересчитать их по пальцам!
Прошло больше восьми лет с их последней такой битвы... И опять в этом самом городе Хицугая не смог ничего сделать - просто потому, что не успел вовремя.
Парень тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. Будет ещё время корить себя, важней другое. Ради чего Мацумото так яростно дралась? Что могло заставить её фактически пожертвовать собой? С тех пор, как отгремели бои в фальшивой и настоящей Каракуре, Тооширо не мог припомнить, чтобы его лейтенант кидалась в гущу сражения, позабыв обо всём. Он пытался найти подсказку, оглядывая поле боя, прокручивая в памяти момент своего появления. Мог ли это быть какой-то Пустой, которого Рангику узнала и потому потеряла голову? Вряд ли, в последнее время на грунте и в Сообществе душ не было серьёзных происшествий с шинигами – тем более, с солдатами их отряда; значит, это не месть. Скорее – Тооширо, мучимый мрачными мыслями, поразился неожиданной догадке – Мацумото могла бы кого-то защищать, вот только капитан не увидел ни одной посторонней души. Хотя... если Рангику проиграла, понятно, куда делась жертва.
- Капитан Хицугая, мы закончили приготовления для переноски, - парень не заметил даже, как Иемура, бесшумно ступая, подошёл к нему. Погружённый в раздумья, Тооширо не обращал внимания и на изменения в реяцу... хорошей же мишенью он был! – Мы не можем оказать помощь на месте, требуется экстренная госпитализация, - младший шинигами покосился на яркие врата позади офицера, в которых скрылись медики с носилками. – Ваше присутствие в госпитале также необходимо, - это стандартная процедура, и можно не слушать, - помимо того, что вы непосредственный командир, понадобятся ваши знания о случившемся.
Тот медленно кивнул – Тооширо боялся, что, заговорив, сорвётся на крик. Иемуре нужны были его «знания о случившемся»! Кто бы самому Хицугае что рассказал! Однако третий офицер удовлетворился его жестом и следом за подчинёнными сквозь врата вернулся в Сообщество душ; парень, подождав немного, тяжело поднялся, стряхнув с хакама невидимую пыль. Правда, Тооширо не хотел идти за ними, слишком тяжела реальность, с которой придётся столкнуться в Сейрейтее, но и оставаться в Каракуре шинигами тоже не мог, как капитан... в первую очередь. Хотя вряд ли он смог бы чем-нибудь помочь в госпитале, однако если бы одного присутствия хватило...
Он сделал несколько шагов к сверкающему проёму ворот, как краешком глаза увидел странный металлический отблеск – то медики, унеся Мацумото, оставили её оружие. Разломанное зампакто сиротливо валялось на дороге, его потускневшее и покрытое трещинами лезвие выглядело так жалко, что тайчо поджал губы. Форма и способности зампакто напрямую зависят от души шинигами... вот, значит, как Рангику чувствовала себя... сломленная и разбитая. Потемневший от мрачного предчувствия Тооширо наклонился, протянув руку за мечом, и в то же мгновение случайно коснулся пальцами чужой ладони.
Шинигами, постоянно ожидавший атаки, отпрянул и инстинктивно схватился за рукоять своего зампакто, но замер, широко распахнув глаза. На него, точно так же отшатнувшись, смотрел ребёнок...
- И... Ичимару, - поражённо выдохнул Хицугая, не в силах поверить увиденному. – Ичимару! – и, прежде чем он осознал, что может натворить, парень ринулся вперёд, занося меч для удара.
Непонятно, что его остановило, только подрагивавшее лезвие Хёринмару едва не коснулось нежного горла мальчишки. Тооширо хрипло втягивал в себя воздух, не в силах почему-то вдохнуть полной грудью, и не мог оторваться от поразительно бесстрашных аквамариновых глаз. Неужели Гин так и не понял, что смотрел на своего несостоявшегося убийцу? Мальчик вдруг поморщился, сощурив глаза, а когда его губы растянулись в неестественной улыбке, молодого капитана пробила страшная дрожь. Как будто за шиворот косоде ему вылили ведро ледяной воды, и холод мерзкими иголками прошил спину. Не может быть... да не бывает же такого!
- А, так ты тоже шинигами? – чуть наклонив голову, протянул ребёнок, демонстрируя удивительное равнодушие, и Хицугая, хоть и тряс головой, пытаясь прийти в себя, не почувствовал наигранности и фальши.
Он готовился уже услышать давно позабытый ненавистный голос, знал, что от первых же звуков у него внутри всё перевернётся. Желудок сжимался, мерзкая волна подкатывала к горлу, и Тооширо старался терпеть эти приступы тошноты, приправленные страхом. Но ничего не произошло. Слова прозвучали совсем по-другому - и не потому, что голос принадлежал не мужчине, а мальчишке! Немного в нём было от прежнего предателя-шинигами, и осознание этого внезапно расставило всё на свои места.
Он не Гин. Лишь перерождение - и похожее на оригинал, и совершенно иное, и непонятно было, где находилась граница между душами прошлого и настоящего. Ненужный теперь Хёринмару опустили к земле, Хицугая, поправив перевязь зампакто, собирался с силами, чтобы вновь взглянуть на паренька. Теперь ясно всё... защищая его, Мацумото не отступила бы даже перед всеми Меносами Уэко Мундо.
- Да, - резко выдохнул капитан и невольно задержал дыхание, понимая, что ответ дался гораздо проще, чем казалось сначала. В неловкой тишине Тооширо подыскивал лучший предлог, чтобы разговорить Ги... мальчишку, и, наверное, совершенно случайно выхватил взглядом так и оставленный ими обломок меча на дороге.
То же проделал и Гин.
Наверное, звание капитана Готей 13 обязывало Хицугаю поднять оружие, но у парня словно ноги приросли к месту, не получилось бы сделать и шага... наверное, это было самое подходящее оправдание тому, что мальчонка, с молчаливого согласия шинигами, подобрал катану. Дитя, уже не кривя симпатичное личико в улыбке, серьёзно и сосредоточенно рассматривало оружие, и Тооширо старался гнать мысль, что сломанная напополам Хайнеко ужасно напоминала Шинсо. Особенно в этих руках...
- С госпожой шинигами всё будет в порядке? – мальчик обернулся, и успокоившийся, было, Хицугая вздрогнул от слабого позвякивания цепи. Он не человек уже, а душа... проклятье.
- Да, - отрывисто повторил парень и вновь вскинул меч, чтобы гарда указывала на лоб пацанёнку.
Сходство найденного ребёнка с Ичимару, собственные растерянность и страх, ожившая через много лет ненависть вынудили джубантай тайчо забыть о прямых обязанностях. Но ненадолго, Тооширо давно уже не безрассудный подросток, взрывной и уязвимый для любой провокации, то далеко в прошлом. Неважно, кто на кого похож, кто кого боялся и чьей желал смерти... Пустой убил ребёнка, и капитан бы не простил себя до конца дней, оставив беззащитную душу здесь. Хотя какую же беззащитную? Как похож он, сжимавший пальчиками рукоять зампакто, на прежнего Гина...
Какая ирония! Ведь Тооширо, только-только став капитаном, мечтал, чтобы Ичимару исчез из жизни Готея, а после войны – чтобы перестал мучить своим присутствием в воспоминаниях! И вот ему предстояло собственными руками отправить реинкарнацию заклятого врага в Руконгай.
- Знаешь, Ичимару...
- Хенсе, - взглянул на него мальчик и коротко улыбнулся. Только сейчас он вовсе не щурился, не кривил рот, Хицугая даже усомнился в том, что видел пару минут назад. – Она называла меня «Гин», - прозвучало даже как-то мягче... «Гинь». И пока шинигами тёр предательски занывшее сердце, тот почти прошептал: - та госпожа шинигами, - по детской мордашке скользнули совершенно недетские боль и надежда.
- Хенсе, - беззвучно произнёс капитан, пробуя новое имя. – «Переродившийся». Как раз для тебя.
Он не удержался от соблазна покровительственно оглядеть мальчишку с ног до головы. Неужели, наконец, Хицугая смотрел на Гина сверху вниз, а не наоборот? Только перед ним был не Ичимару Гин, а только взъерошенный и перемазанный подросток, в порванных шортах и футболке, растерянно вертевший в руках чужой зампакто.
- Запомни своё имя, - последние слова всё же вышли жёстче, чем нужно было. Тооширо предстояло сделать, пожалуй, самое страшное усилие над собой, потому что повернуть лезвие и обагрить его кровью показалось куда проще, чем поставить печать. – Не забывай его. И... – у шинигами дрогнула рука, занесённая над головой ребёнка. Хицугая отчаянно избегал его взгляда, ожидая прочесть укор и непонимание; он и сам почему-то думал, что собирался убивать, а не даровать новую жизнь. Едва поняв, что Хенсе неуверенно протягивал ему катану, тайчо поспешил ухватиться за эту спасительную соломинку, - не теряй этот меч.
Парень опустил голову, закрыл глаза, не желая смотреть. Обычно, когда исчезали последние всполохи света от упокоившейся души, приходили облегчение и радость, но на сердце Тооширо легло тяжкое бремя. Постояв ещё немного, шинигами вернулся в Сейрейтей – в надежде, что хлопоты из-за разгильдяйки Мацумото сотрут все сомнения из его памяти.
- Вы уверены?! – капитан, что бы ни случилось, должен сохранять спокойствие, а он не сумел. Оторвавшись от отчёта, Хицугая взглянул на свою коллегу из четвёртого, на её обычное лицо, не выражавшее ни сожаления, ни поддержки, и взорвался. – Вы уверены в этом, Унохана-тайчо?!
Та смиренно опустила глаза к полу, и Тооширо очень хотелось бы поверить, что он не увидел скорбной улыбки Уноханы. Молодой шинигами, комкая пальцами проклятую бумагу, терпел, ждал, но всё ощущалось так, будто происходило с кем-то другим, но никак не с Хицугаей. И хотя чёртов приговор Мацумото превратился под его пальцами в труху, перед глазами плавали сухие, официальные строчки с медицинскими терминами. Как бы он был рад не понимать ничего...
- К сожалению, да, Хицугая-тайчо, - наконец, заговорила Унохана, оборвав его последнюю надежду. Словно у самого парня выбили из груди воздух, из-под ног вырвали землю, а капитан четвёртого отряда решила окончательно уничтожить раненого: - Наших знаний и технологий недостаточно, чтобы помочь ей. Разработка препарата, противодействующего разжижению и высасыванию реяцу, потребует немало времени, а имеющиеся препараты бессильны. Мне тяжело говорить это так же, как и вам – принять, но мы ничего не сможем сделать. Она умирает.
Её последние слова, кажется, лишили дара речи не только Хицугаю, но и Укитаке, и Кёраку, стоявших за спиной молодого коллеги. Их присутствия потребовали формальности, и Унохана-тайчо вызвала тех, чей опыт и помощь могли пригодиться самому юному капитану Готея... Один из них – ошарашенный, раздавленный Тооширо не понял, кто именно – положил руку на плечо парню в знак поддержки. Да какая здесь могла быть поддержка, если всё оказалось предрешено ещё на поле боя с первым ранением Мацумото-фукутайчо?! Да он... да его... да Хицугая заслуживал самого строгого наказания за то, что не успел и позволил всему этому случиться!
- Тооширо, это жизнь, - прошептал Укитаке и пальцы сильней сжали его плечо. Наверное, капитан хотел бы обнять парня, но понимал, что, даже расстроенный, Хицугая не позволил подобной фамильярности. – Часть нашего долга, как шинигами, и ты не должен винить себя. Рано или поздно, но нас тоже ждёт такая участь и...
Участь... тайчо явственно понимал только одно – Рангику не думала ни о какой подобной участи, когда сражалась. Нет, Мацумото всегда хотела жить: и когда после войны осталась одна, и теперь. Но знала ли она, на какую жертву шла ради того ребёнка? Ради Гина, который умер восемь лет назад и которого нельзя было вернуть! Осознавала ли, что защищала другого, или её разум тоже затуманило видение прошлого? Опять надеялась, что ещё можно что-то исправить... А думала ли эта беспутная фукутайчо о своём капитане?!
И что ему теперь делать, о чём думать в первую очередь? Вряд ли о кандидатурах на почти освободившуюся должность! Тооширо в бессильной ярости стискивал зубы, вспоминая, как несколько дней назад сам отдал приказ о злосчастной миссии на грунте, сделавшей возможной роковую встречу, запустившую новый виток жизни. Шинигами не дано, увы, предугадать, как откликнутся их действия, если бы Хицугая знал!..
- Сколько ей осталось? – пересилив себя, спросил капитан, и Укитаке, продолжавший говорить ему что-то успокаивающее, замолк, как и младший коллега, обратил на женщину растерянное лицо.
Вопрос поставил Унохану в тупик, и Тооширо вовсе не показалось, что тайчо не желала отвечать! Вот только её мнение и чувства были неважны! Хицугая же хотел знать совсем немного, чтобы решить, как действовать дальше. В его голове витали смутные обрывки мыслей, то и дело складывавшиеся в единую картинку, а затем расплывавшиеся в разные стороны. Хоть бы понять, насколько безумна неожиданно возникшая идея...
- Возможно, что Мацумото-сан проживёт до утра. Но также возможно, что ещё не более нескольких часов.
- Возможно?! – и тут Хицугая вспыхнул так яростно, как никогда прежде. – Меня не интересуют возможности! – выкрикнул он в лицо женщине, сделав единственный шаг вперед. Как же она не понимала?! - Я хочу знать, сколько ещё будет жить Рангику!
- Тише, Тооширо, ты... – забормотавшего вновь Укитаке младший тайчо грубо отпихнул в сторону. Надоел этот вечно заботливый старик с постоянными нотациями... Что он вообще понимал?!
- Сколько же?! – почти прорычал парень. Ещё немного – и он, сорвавшись, наверное, схватил бы Унохану за ворот хаори, плевать на субординацию и банальное уважение к старшим! И никакие бы Укитаке с Кёраку не помешали...
- Думаю, что ещё около шести часов, - наконец, сдалась капитан четвёртого.
И напряжение исчезло само по себе. Тооширо медленно кивнул и, покачиваясь словно пьяный, прошагал мимо оторопевших коллег в сторону лестницы. Никто больше не произнёс ни слова, и замечательно, иначе, заслышав собственное имя, Хицугая бежал бы от них, как от демонов Ада. Шесть часов, слишком мало для того, что он задумал... шинигами не мог тратить и крупицу бесценного времени на заранее бесполезные действия! Никто, правда, не говорил, что план Хицугаи выполним и осмыслен, но раз капитан допустил непростительный промах, он обязан был его исправить! Неважно, сколько потребуется сил... Полный решимости, тайчо вышел из госпиталя на улицу и, уже в воротах, бросил последний взгляд на здание, попросил их всех – нет, её! - потерпеть немного, а потом ушёл в шунпо. Появившееся у окна капитаны успели увидеть только, как мелькнуло вдалеке его белое хаори.
Руконгай огромен. Души из одной семьи, попадая в него одновременно, оказываются разделёнными друг от друга многими километрами. Уходят недели, месяцы – у кого-то и годы – чтобы воссоединиться; некоторые так и умирают, не найдя родных. А у Тооширо в запасе имелось только шесть часов, чтобы в огромном скоплении душ найти одну.
Можно, конечно, отправиться в командный центр, там оформить запрос на бумаге, но это же глупо - документ отправят на полку, где он будет лежать положенные дни, дожидаясь своей очереди, а потом сколько ещё специальный отряд шинигами будет вести розыск?! Хицугая не мог позволить себе подобной роскоши и выбрал единственно возможный способ, благо слишком хорошо, увы, запомнил чужую реяцу. Но в хаосе Сообщества душ и капитану легко запутаться.
Оказавшись в Руконгае, шинигами помчался по крышам домов – пока не стемнело, в своих поисках он мог полагаться не только на духовную силу, но и на зрение, ведь такого приметного пацанёнка сложно проглядеть. Хицугая пытался не забывать о времени и всё равно забывал, а потом, не останавливаясь, в ужасе покрывался холодным потом и считал, сколько ещё осталось. Уже позже ему пришло в голову, что нужно, наверное, позвать на помощь подчинённых из отряда, но нет, слишком личное это дело! Кто бы гарантировал, что офицеры, обнаружив реинкарнацию предателя Ичимару Гина, не попытались убить его? Да и не знали они, кого искать, Тооширо сам боялся, что в сплетении реяцу, каким представлялся его внутреннему взору Руконгай, не сможет отыскать нужную ниточку... По мере того, как капитан обходил район за районом, в его душу закрадывалось отчаяние. Поиски были напрасны, ни следа, ни малейшей зацепки! Хицугая ускорял шаг, вслушивался в собственные ощущения, страшась пропустить тот миг, когда натянутые струны его души тронет узнавание.
Да невозможно найти кого-то так быстро!.. В конце концов, он же не временный шинигами, рискнувший с маленькой командой друзей пойти против всего Готея! У Тооширо не было его отваги и безрассудной веры, чтобы совершить невероятное!
А если за это время с Гином или Хенсе, как его там, что-то случилось? Вдруг он попал в Кусаджиши?! Да там половина новоприбывших гибла в течение первого часа!
Парень, сколько мог, гнал пораженческие мысли. Сегодня он уже совершил страшный проступок, не пришёл вовремя на помощь лейтенанту, фактически виноват был в её гибели! Никак нельзя допустить второго преступления... вот только не получалось. С каждым новым шагом, новым вдохом шинигами чувствовал, что отчаяние и усталость медленно одерживали верх над ним, становясь сильней и сильней. Варадзи капитана почти невесомо касались конька крыши очередного дома, и в следующую секунду Хицугая вновь взмывал над улицей. Тооширо вглядывался в лица, силуэты, искал среброволосых детей, даже блондинов, но тщетно, тщетно! Потом – ещё раз слегка наступить на высушенную и обмазанную глиной солому, оттолкнуться, на несколько мгновений замереть в воздухе и снова смотреть во все глаза, до боли, так резало их заходившее солнце. Скоро закат, люди спрячутся в своих хижинах, что же делать тогда? Выбивать ногой каждую дверь?! Парень понимал, что паниковал, что вот-вот мог перестать мыслить рационально, значит, прощай последний шанс найти Ичимару Гина...
Но в одну секунду мир Хицугаи померк - так остро резануло по нервам ощущение знакомой реяцу.
Семнадцатый район западного Руконгая, Футакабе. Будущий тайчо рос в первом, Джунринане, но и про этот маленький дом с двориком наслышан был слишком хорошо. Местный приют для детей уже лет тридцать держала Мидори Хакута. Её воспитанники - дешёвая рабочая сила для окрестных торговцев - всегда плохо одеты, их не балуют разнообразием в еде, и даже мелюзге приходится работать от рассвета до заката, однако... Однако это пища и крыша над головой каждый день, предел мечтаний для большинства душ из более глухих районов. Было время, Хицугая сам мог оказаться здесь, если бы не бабушка, его милая бабушка...
Когда шинигами появился в воротах, малышня, суетившаяся во дворе, бросилась врассыпную. Тооширо по себе помнил, как в Руконгае боялись незнакомцев – каждому была дорога жизнь. Садившееся солнце светило из-за спины парня, дети не могли разглядеть его лица, и потому высокий силуэт вооружённого Бога смерти, капитана, привёл их в подлинный ужас. Хицугая сделал только шаг, а все маленькие обитатели приюта скрылись... хотя нет, один ребёнок остался стоять, прищурившись от слишком яркого света, бившего ему в глаза. Тайчо сглотнул. Пару часов назад он молился, чтобы им больше никогда не пришлось встретиться, но вот они снова друг напротив друга, и Тооширо предстояло как-то объяснить мальчишке, что от него требовалось... а как, если парень и про себя не мог произнести такое?! Поэтому капитан десятого отряда и продолжал изображать истукана, рассматривая недавнего знакомца: коротенькие, прежде чистые волосы растрёпаны, на измазанной щеке пламенела короткая царапина... вместо шорт и футболки Хенсе был одел в старое кимоно – настолько старое, что рисунок на ткани выцвел и стёрся. Но из-за ворота кимоно, Тооширо видел, весьма угрожающе торчала рукоять Хайнеко, которую он великодушно оставил мальчишке. Закрыв глаза ладошкой от света, Хенсе, наконец, разглядел того, кто потревожил спокойствие приюта, и, шлёпая босыми ногами, подошёл ближе. Тайчо не мог не отметить, что реинкарнация Гина остановилась, не дойдя до него нескольких шагов. Боялся... разумно.
- Шинигами?
Хицугаю передёрнуло, когда мальчик в недоумении невольно начал кривить губы, это опять придало ему пугающего сходства с оригиналом. Вроде бы Тооширо должны были переполнять злорадное торжество и гордость: за годы службы в Готее как ему осточертело смотреть на Ичимару Гина снизу вверх, зная, что от издевательств не скрыться! А теперь предатель, задрав голову, покорно ждал слов шинигами... но тот почему-то совсем не чувствовал себя отмщённым.
- Если хочешь остаться незамеченным, научись прятать свою реяцу, - сказал джубантай тайчо, помедлив. Вышло грубовато, а окончание фразы молодой проводник душ почти что прорычал от злости, вспомнив, кто именно и когда сказал ему те же самые слова. – Иначе станешь лёгкой добычей для Пустого.
Хотя вряд ли. У мальчишки было оружие, и, если Мацумото не бредила от ран, он уже сражался...
- Ты должен пойти со мной, - потребовалось страшное усилие над собой, чтобы выдавить эти простые слова. А как объяснять Хенсе, почему и куда они пойдут, Тооширо не представлял, не мог подобрать слов, потому что сам до сих пор пребывал в каком-то отстранённом состоянии, подобии тумана, не дававшим осознать реальность до конца... не верил. – Я не принимаю возражений.
Капитан уже развернулся и зашагал прочь, надеясь, что Гин пойдёт следом, когда невинное вроде бы уточнение заставило его остановиться.
- Это из-за той Богини смерти? – обернувшийся Тооширо застыл в глупой позе, приоткрыв рот и почти не дыша, потому что над маленькой фигуркой Хенсе – кажется или нет?! – ему так знакомо улыбался призрак Ичимару Гина. – Её сильно ранили?
Оцепенение приковало шинигами к месту. Хицугая, как ему ни хотелось, не мог даже взгляда отвести и чувствовал, как холод отвращения и ужаса подступал к сердцу. Вот-вот оживший предатель должен был приблизиться, оружие, по глупости капитана, оставалось у Хенсе, и Гину бы ничего не стоило оборвать жизнь давнего врага... Парень всей кожей ощущал гнетущее волнение реяцу, всё продолжавшее нарастать.
Но от первого же дуновения ветерка гадкая тень растворилась в воздухе – быстро, почти мгновенно, а может, её и вовсе не было, просто расстроенное сознание Хицугаи сыграло с ним злую шутку. Тооширо излишне резко реагировал на то, что каким-либо образом касалось его лейтенанта, наверное, его нервы всё-таки не выдержали напряжения долгого дня... Побелевший шинигами ожил и, весь дрожа, вернулся и схватил мальчишку за руку, одним движением закинул себе на плечо, не задумавшись, что слишком сильно сжал пальцы, не слыша сдавленного вскрика. Подальше от этого жуткого места, поскорей в госпиталь: хоть у Хицугаи и был небольшой запас времени, никто же не гарантировал, что, как минимум, шесть часов Мацумото будет жить! Тооширо сорвался в шунпо с такой скоростью, как никогда прежде, подгоняемый страхом. Может... могло быть так, что...
- Тооширо-кун, это слишком! – наверное, Укитаке почувствовал реяцу младшего тайчо, когда тот ещё был на лестнице. Так или иначе, но окрик обычно миролюбивого капитана разнёсся по этажу раньше, чем парень ступил в коридор. – Твоё место здесь, у её палаты, а не непонятно где!
Одно хорошо – если Укитаке-тайчо начал с обвинения, самого страшного ещё не случилось. Молодой шинигами позволил себе короткий вздох облегчения и, толкнув створку двери, едва не столкнулся с обоими капитанами, мужчины в последний момент успели отойти в сторону. Натруженные долгой беготнёй ноги адски заболели, когда Тооширо остановился и, тяжело дыша, помог маленькому наезднику спуститься на пол.
- Такое поведение недопустимо для капитана! – Хицугая перевёл взгляд с возмущённого тайчо тринадцатого отряда на его коллегу из восьмого, который всё это время старательно изображал из себя предмет интерьера. Кёраку проследил за движением парня, толкнувшего Хенсе вперёд, и открыл рот от изумления, что придало и без того не особо умному лицу мужчины абсолютно идиотский вид. Хачибантай тайчо тихо присвистнул – наверное, он бы хотел прокомментировать ситуацию «хорошими» крепкими словами, но как-то сдержался и дёрнул за рукав приятеля, собиравшегося начать Тооширо новую лекцию. – В чём дело, Шунсуй? Я...
Хенсе посмотрел на них обоих и улыбнулся – той самой улыбкой. Счастье, что Хицугая не видел, он и так невероятно устал уже от одного присутствия мальчика. Уж слишком тяжёлым было это испытание для молодого шинигами.
- Кто это? – охнув, тихо прошептал Укитаке, его коллега, отодвинувшись, потянулся к мечу.
- Не он, - устало выдохнул Тооширо, не обращая внимания на непонимающий взгляд самого мальчика. Почему он вдруг начал защищать переродившегося Гина от возможных нападок своих коллег? Хицугая сам не знал. Правда, больше всего парню хотелось сейчас сесть, нет, рухнуть на футон и, закрыв глаза, забыться, а приходилось наблюдать за своим старым кошмаром, ожившим в облике безобидного ребёнка... И интересно, почему? То была не привязанность ни в коем случае, и не попытка оправдать его прошлые преступления... скорее, да, ответственность. Будь рядом Мацумото, Хицугая и не подумал бы возиться с Хенсе, но ведь вот-вот её должно было не стать и... – Только перерождение, - добавил он вполголоса.
Капитаны поняли всё и без объяснений, волшебного слова «перерождение» оказалось более чем достаточно. Реинкарнация, пусть иногда до дрожи походившая на оригинал, не должна нести ответственность за поступки, совершенные в прошлой жизни. Да и глупо наказывать мальчишку за то, что даже он не помнил! Разумней – Тооширо никогда раньше не думал, что встанет на сторону Ичимару, - попытаться изменить, направить на правильный путь... Хицугая вздрогнул, понимая, что рассуждал, наверное, так же, как и Рангику. Вот идиот, ещё этого не хватало!
Укитаке вдруг протянул к нему руку и, не успел парень отшатнуться, как капитан восьмого отряда перехватил её, взглядом велев другу остановиться. Хенсе, о котором молодой шинигами совсем позабыл из-за своих тяжёлых мыслей, проскользнул под рукавами их хаори и, неслышно ступая, подошёл к двери палаты. Как такое могло быть? Ему никто ничего не успел сказать толком, объяснить, но, наверное, мальчишка знал... Гин не мог не знать.
Хицугая шагнул следом... и остановился. Не имел он права находиться там в этот момент. Как капитан, наверное, должен был, но сердце шептало, что Тооширо окажется третьим лишним. Ну и что, что парень сбил ноги в кровь, ища Хенсе! Он же хотел, чтобы Рангику попрощалась с тем, кто был ей по-настоящему дорог... а Хицугая – всего лишь командир. Да, Мацумото пошла бы за ним и в огонь, и в воду, но – зная это, парень почему-то не был зол – не дралась бы столь яростно, вгрызаясь во врага зубами и ногтями. Никто никогда не станет для неё важнее этого Гина, да Тооширо и не пытался. Поэтому, пожалуй, когда капитану пришёл час расставаться со своим офицером, он так и остался в стороне, наблюдая через небольшую щель из-за неприкрытой двери.
Хенсе совсем беззвучно подошёл к постели. Рангику вряд ли слышала его, настолько тихим был ребёнок, но шинигами всё же повернула голову, и, кажется, её бескровные бледные губы озарила улыбка – красивая, искренняя, какую капитан десятого отряда не видел уже давно. Конечно, лейтенант никогда бы не улыбнулась ему так, однако после странного чувства, в котором Тооширо с трудом признал ревность, пришла даже... радость? Всё-таки хоть здесь, но Хицугая успел. Как бы он дальше жил, зная, что не просто позволил ей умереть - не дал шанса попрощаться?
Фукутайчо что-то говорила, однако силы совсем покинули девушку, и разобрать слова мог, наверное, только маленький посетитель. Тооширо же не отрывал взгляда от рыжих кудрей, разметавшихся по подушке. Прежде яркие медные волосы поблекли, как и сама Мацумото, потерявшая сегодня последние силы, и потому шинигами выглядела настолько жалкой и беззащитной в предсмертных муках. Редким проводникам душ выпадала возможность умереть в постели, большинство считали это сомнительной честью... Хицугая теперь был с ними согласен. Погибнуть в бою – нестрашно, мгновенная смерть милосердна и иногда даже легка; гораздо хуже разваливаться в кровати по частям, превращаться в немощную, дряхлую груду и сходить с ума от того, как другие, успокаивающе воркуя, отводят глаза. Хицугае достаточно оказалось одного лишь взгляда на ту, которая раньше была его красавицей Рангику, чтобы всем сердцем возжелать не повторить её судьбу.
Мальчик, которого он привёл, молчал. Ни единого чувства не отражалось на юном личике, только губы не складывались в привычную улыбку. Тооширо знал, что лейтенант хотела бы видеть рядом Гина, что этот ребёнок им не был, и корил себя, как будто мог изменить Хенсе и снова ничего не сделал... Тооширо же совершил как раз то, что сделал бы другой на его месте, может быть, даже больше, а всё равно... жалкое утешение.
Закатное солнце сквозь незанавешенное окно наградило умирающую шинигами своей красотой, рыжие пряди вновь заиграли медью, словно ознаменовав начало конца, и капитан невольно стал задерживать дыхание, как будто это могло отсрочить неизбежное. Он не хотел смотреть, но не мог оторваться, понимая, что это нужно, чтобы сохранить в памяти всё связанное с ней. Что делать потом? Об этом Хицугая обещал себе задуматься как-нибудь позже, но мысли – глупые, дурацкие, навязчивые и совершенно ужасные – не собирались отступать. Со смертью Рангику всё не закончится. Она уйдёт, однако её Гин останется. Хенсе? Как поступить с ним? Кому-то ведь придётся объяснять пареньку, какую силу он получил, как следует ею распорядиться; кому-то придётся взвалить на свои плечи ответственность за будущее маленького шинигами.
Мысли о Хенсе, совсем недавно отвратительные ему, теперь стали спасением. Как будто мальчишка в глазах Тооширо превратился в продолжение самой Мацумото, которому она отдала свою жизнь. Рангику ведь много лет назад и Хицугаю направила по иному пути, и парень не представлял даже, каким могло быть его будущее без той судьбоносной встречи. Что его ждало? Холод и одиночество в самом населённом районе Руконгая.
Мацумото пожертвовала собой, чтобы эта судьба минула её Гина.
Разглядели ли его старшие коллеги или нет, но шинигами точно видел над маленькой, чуть сутулящейся фигуркой Хенсе высокого светловолосого мужчину в ослепительно белом хаори. Больше не было презрения и злости, Тооширо с удивительным спокойствием смотрел на некогда ненавистного призрака, хотя в его душе боролись, попеременно одерживая верх, боль и умиротворение. Гин - мерзавец, но он пришёл...
- Эй, Джуу-чан, ты это видишь? – едва слышным шёпотом спросил Кёраку-тайчо, только так и не дождался ответа.
Ичимару щурился и неестественно широко улыбался, а по его полупрозрачной щеке катилась, сверкая, такая же полупрозрачная слезинка.
Залитая светом палата мгновенно посерела, когда вдруг исчезли солнечные лучи. Вместе с ними исчез и Гин, и Тооширо испустил дрожащий вздох, закрывая глаза, боясь поверить, что всё закончилось.
- Госпожа шинигами? Госпожа шинигами?!
Фандом: Bleach
Автор: Tinuviel-f
Бета: Okana
Пейринг/персонажи: Гин/Рангику, Хицугая.
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: R – за смерть персонажа.
Статус: закончен
Саммари: Очередная миссия шинигами в Каракуру заканчивает жизнь одних... и даёт жизнь другим.
Дисклеймер: всё – Кубо Тайто, кроме описанных здесь событий.
От автора:Впервые писала по этой паре. Начала ещё во время арки в Каракуре, но из-за диплома и работы смогла довести до ума только сейчас.
Хенсе (hensei) – с яп. «переродившийся».
читать дальше
Она не успевала. Неслась на пределе сил, на максимальной скорости, какую позволяло шунпо, и не успевала. Рангику не могла понять, почему прибывшие в Каракуру проводники душ так рассредоточились, план операции этого не предусматривал, она же сама его составляла. Из-за чьей-то оплошности только одна Мацумото оказалась рядом с местом происшествия и сейчас, закусив губу от злости, мчалась на звуки боя.
Пустой. Очень сильный и, похоже, с друзьями, все уровнем не ниже адьюкаса. Проклятье, с ними вряд ли получится быстро управиться в одиночку. Если бы капитан подоспел! Вместе они этих Минусов в два счёта, а так... придётся задержаться.
Рангику, перемахнув через крышу дома, приземлилась на небольшой пустырь перед дорогой, но поздно, живых уже не осталось. Шинигами почувствовала это ещё на соседней улице - сердце сжалось, когда по нервам полоснуло невыносимое ощущение гибнущей души, - но даже не подумала остановиться и повернуть назад. Пустого, прикончившего невинных людей, следовало наказать по всем правилам.
- Рычи, Хайнеко! – Мацумото, не глядя на распростёртые тела, рванула зампакто из ножен. Обратившееся в пепел лезвие серым облаком ринулось на Холлоу, в воздухе зазвенел вопль боли, и ближайшего адьюкаса чёрными клочьями разметало по ветру.
Минусы отступили, почувствовав появление настоящего противника. Рангику воспользовалась выпавшим шансом и со всех ног метнулась к перевёрнутому автомобилю, перегородившему дорогу. Выживших не было, она могла и не искать, но а вдруг какая-нибудь счастливая душа уцелела и не превратилась в обед Меноса! Лейтенант многое повидала, даже и без войны с Уэко, но всё равно задрожала, когда поняла: никто не спасся. Только ветерок трепал рюши окровавленной женской кофточки, сиротливо лежавшей на асфальте возле развороченной дверцы.
- Дрянь ты, Рангику, - прошептала она. – Положила всех!
Даже приди Мацумото вовремя, вряд ли обошлось бы без жертв... жалкое оправдание для шинигами, которая не выполнила главную задачу любой операции - минимизировать потери. Но и переживать гибель неизвестных душ, словно они твои близкие, нельзя - так и сам долго не протянешь.
От рёва Пустых заложило уши: излюбленный приём тех, для кого звук - оружие. Охотники знали, что на жертву, столь опасную и осторожную, им не напасть бесшумно, лучше попытаться оглушить и воспользоваться замешательством шинигами. Только нападения не было, напрасно Рангику, озираясь, выискивала того Холлоу, что рискнул бы приблизиться. Что они медлили? Всех же сожрали, почему не кидаются на десерт? Минусы должны друг друга рвать за право первым оторвать кусочек! Мацумото, вцепившись в катану обеими руками, переводя взгляд из стороны в сторону, всё продолжала задаваться этим вопросом. Её враги были как на ладони, и одного хорошего удара в банкае хватило бы, чтобы разобраться со всеми сразу. Вот только банкая фукутайчо так и не достигла, а капитан... чёрт знает, где его носило!
Ещё один адьюкас, не выдержав накала ожидания, кинулся к ней, но не успел сделать и нескольких шагов, как Рангику превратила его в пыль. В полку противников прибыло... конечно, всегда много желающих сожрать душу лейтенанта шинигами.
- Куда?! – вырвался у Мацумото недоумённый возглас, едва она поняла, что один из Меносов выбрал своей целью не её. Фукутайчо, отражая новый выпад, лихорадочно соображала, что могло случиться. Твари этого уровня не настолько умны, чтобы прямо в бою придумать командный обходной манёвр, значит, появилась новая жертва, беззащитная и потому более доступная. – Чёрт!
Рангику кинулась наперерез Пустому, не думая о том, что могла глупо подставиться под удар из-за непроверенной догадки. Её противник, увидев перед собой другую добычу, только зарычал, и довольный оскал навсегда замер на осколках его маски: фукутайчо разрубила её наискось одним ударом. Кончик отсечённого рога едва не вонзился Мацумото в плечо – она запнулась и с трудом удержала равновесие, пошатнувшись в сторону; более мелкие Холлоу же, лишившись поддержки, отступили. Получив временную передышку, девушка завертела головой, ища, за кем могли охотиться Меносы. Неужели кто-то выжил?
Пытаясь удержаться на ногах из-за сильной отдачи, она сдвинулась влево, невольно сменив угол обзора. Этого достаточно оказалось, чтобы за один взгляд составить иную картину битвы, и на несколько секунд Мацумото оцепенела – из-за разгромленной машины виднелся обрывок цепи. Идиотка, как она прежде не заметила?! Лейтенант же и не подумала внимательно всё осмотреть, сразу сосредоточилась на том, как отбиться от Пустых, и только сейчас увидела в салоне автомобиля маленькое скорчившееся тельце. Ребёнок...
Одним прыжком девушка оказалась рядом с покорёженной грудой металла и, наплевав на инструкции, совершила кощунственный поступок: схватилась за конец цепи и рванула на себя.
- Дурак, что ли?! – в ноги Богине смерти вылетел светловолосый мальчишка. Рангику не рассчитала сил, ребёнок упал на дорогу прямо перед ней, но не издал ни звука, хотя должен был сильно удариться. – Почему не убежал?
О, теперь всё понятно. Невинная душа, у неё не было реяцу, вот Мацумото и проглядела, дура... Счастье, что она нашла паренька раньше, чем Минусы!
У Рангику перехватило дыхание, и на асфальт, скользнув из ослабших пальцев, выпала её катана. Ребёнок, которого шинигами выволокла из машины и готовилась защищать, поднял голову и посмотрел на девушку. Не плакал... спокойный, серьёзный, будто всё случившееся для него не в новинку, будто видел и её, и Пустых когда-то раньше. Глаза у него голубые-голубые, как два ярчайших осколка аквамарина, и это лицо...
- Гин, - Мацумото ощутила, как у неё подкосились ноги, и, кажется, сама не поняла, что выдохнула драгоценнейшее имя. Мальчишка прищурился, вслушиваясь, и его глазки стали узкими щёлочками, губы растянулись в знакомой улыбке. О, небеса!
- Госпожа? Ты же Богиня смерти, да? – прошелестело дитя, не подозревая, что та сама шинигами едва не лишилась чувств от одних звуков его голоса. Рангику, позабыв о том, что нужно дышать, что им обоим угрожала смертельная опасность, что нужно подобрать оружие и сражаться, медленно опустилась на колени, беззвучно повторяя:
- Гин, ты живой, Гин...
Неужели ей можно поверить, что они, наконец, встретились? Спустя восемь лет – долгих, мучительных, полных одиночества и тоски – в той же Каракуре, где узлом намертво связано столько судеб! Мацумото ещё тогда поняла, что Гин отправился на перерождение, и потому беспомощно надеялась, что когда-нибудь сможет увидеть своего лиса одним глазком – больше нельзя, опасно снова привязаться к нему и сполна ощутить боль измены. Ведь всё закрутится, пойдёт с самого начала!
- Госпожа! – улыбка исчезла с юного личика, но шинигами, захваченная предательскими чувствами, не увидела этого.
В левое плечо ей ударил огромный когтистый кулак; девушка, изогнувшись в безмолвном крике, полетела назад, жалко распласталась. Потеряв осторожность, лейтенант проворонила атаку, и Пустой одним движением впечатал шинигами в асфальт.
Голова гудела, как огромный колокол, от шока и боли Рангику не могла пошевелиться, а её единственная надежда спасти Гина, её Хайнеко, валялась всего в полуметре, но это расстояние невозможно преодолеть! Из закушенной губы сочилась кровь, Мацумото ногтями царапала каменную крошку в отчаянной попытке подняться и дотянуться до меча... не могла. А должна была, больше некому сражаться!
Где же вы, капитан? Помогите!..
- Берегись!
Мальчишка пригнулся как раз вовремя, и облако Хайнеко обратило в пыль Пустого, покусившегося на жизнь Гина... её Гина! Отчаяние лучше любого лекарства, оно вынудило измученное тело двигаться, и Рангику, схватив меч, отразила нападение. Первое оцепенение прошло, и фукутайчо, подковыляв к ребёнку, отпихнула его к машине, пряча за своей спиной.
- Сиди здесь! - девушка не хотела думать о том, сколько боли невольно вложила в эти слова. – Иначе тебя убьют!
Его предсказуемость, покорность, нет, даже беспрекословное подчинение... Ах, если бы чёртов лис был таким и прежде, скольких страданий им обоим удалось избежать! Но изменить того Гина не под силу оказалось и Богам, шинигами, увы, это прекрасно знала.
Мацумото, нетвёрдо держась на ногах, заслонила собой бесценного мальчишку, и отвела со лба прядь волос, слипшихся от какой-то бурой жидкости. Странно, а она не почувствовала, что кровь потекла... Ну и ладно, нужно ещё немного продержаться, Пустых почти не осталось: один, два, три – с ними простому офицеру легко справиться, что уж говорить о лейтенанте! Пары ударов хватит и... Рангику, чьи глаза закрывались от усталости, обречённо улыбнулась: пространство метрах в десяти от неё разорвало, и из чёрной непроглядной тьмы полезли новые Меносы. Вот их уже шесть, а седьмой, скаля огромные клыки, полз из Гарганты и хищно облизывался, предвкушая обед из двух блюд. Мацумото не могла повернуться и нормально осмотреться: спину пронзала боль, и под нижней косоде струилась кровь, заставляя ткань противно липнуть к лопаткам. Шинигами пришлось полагаться только на реяцу, но после такого удара ощущения должны были притупиться, и вдруг где-нибудь сзади к ней подкрадывались толпы врагов?!
Неважно...
- Шаккахо! – красная вспышка отбросила особо наглого и безрассудного Пустого; он упал навзничь, подставив небу беззащитное брюхо, и Рангику одним взмахом катаны довершила начатое. Спасённого она рискнула оставить в одиночестве лишь на несколько секунд, удостоверившись, что адьюкасы полностью переключили внимание на неё. Да, душа без реяцу не шла ни в какое сравнение с сильной шинигами. – Хайнеко!
Они обе – и шинигами, и её зампакто - дрались, как кошки. Любому Пустому, попавшему в смертоносное облако пепла, уготована была страшная участь; тех же, кто её избегал, Мацумото приканчивала с помощью кидо. Только Меносов не становилось меньше. Хотя с начала боя прошло всего несколько минут, фукутайчо смертельно устала: едва передвигала ноги, даже меч старалась не поднимать лишний раз, потому что катана превратилась в невыносимую ношу. Помощи всё не было, а пути к отступлению шинигами перерезали уже давно; израсходовав столько сил на сражение, Рангику не могла уйти в шунпо, да и не пробилась бы сквозь окруживших их Пустых. Надежда призрачными нитями утекала сквозь пальцы... опять, как и тогда в Каракуре, когда осознание собственной беспомощности разрывало сердце, и девушка вновь кидалась в битву с остервенением львицы, защищавшей семью.
Глазами Мацумото постоянно искала спасённого. После каждого удачного выпада тратила драгоценные секунды, чтобы обернуться, увидеть Гина привалившимся к машине в той же позе, в какой и оставила его, и чуточку улыбнуться – жив, не сбежал... она сможет его защитить. В этот раз непременно сможет!
Только это не могло продлиться вечно. Лейтенанта окружили, и напрасно девушка металась из стороны в сторону, пытаясь отогнать подобравшихся чересчур близко врагов. Улучив момент, один адьюкас подкрался сзади, Рангику же в пылу сражения не услышала предостерегающего крика мальчишки... а, может, его и не было. Огромная ладонь Пустого легко схватила её, как ребёнок куклу, с той лишь разницей, что острые когти взрезали ткань и плоть, вырвав из её горла чудовищный крик боли. Беспомощную шинигами, безоружную, истекавшую кровью, отбросили в сторону, но удара о землю она уже не почувствовала, а, придя в себя, увидела оскаленные клыки нависших над ней Пустых.
Это что, конец? Не в силах повернуть голову, Мацумото скосила взгляд, ещё питая какую-то безумную надежду, но тщетно, как далеко её отшвырнули! Всё кружилось перед глазами, сверкало, мутные пятна выплывали одно за другим, но Рангику могла поклясться, что видела огромные голубые глаза Гина там, где-то... На долю секунды шинигами пребывала ещё в счастливой уверенности, что Ичимару в безопасности, но реальность, вонзившаяся костяным кулаком в грунт возле её лица, оказалась страшной. Вокруг – Минусы, тот, которого Мацумото приметила ещё у Гарганты, собирался снести лейтенанту голову, а Хайнеко и вовсе пропала; Рангику, лишившаяся меча, теперь была беззащитна. Да плевать, что случится с ней самой, но когда Холлоу прикончат шинигами, они обратят внимание на невинную душу, и тогда её маленький Гин...
Когда один из Пустых, кажется, двинулся в сторону мальчика, она выбросила вперёд руку – жалкая попытка хотя бы ползти, раз уж не подняться – и взвыла, когда огромный жукоподобный Минус наступил на ей запястье. Кости хрустнули, а потом, наверное, наступил какой-то предел, потому что мир, прежде полнившийся звуками, мгновенно замолк, и отступила боль, Рангику заставила себя подняться, но не успела сделать и пары шагов, как попала в смертоносное Серо.
Перед её глазами было ослепительно белое полотно неба. Шинигами не ощущала своего тела, не могла пошевелить и пальцем, иногда только что-то острое и твёрдое упиралось под левую лопатку, больно... Нет, в такой позе можно умирать только от лезвия Сокиоку; Рангику, распластанная на земле, как на кресте, почти не дышала, отрешённо созерцая пустой и неподвижный небосвод. Поначалу показалось даже нормальным – лежать без движения, когда подкрадывались возможные убийцы, когда медленно, одно за другим, просыпались чувства, рассеивался туман. Но едва сквозь невидимую вату в ушах прорезался дикий вой Пустого, Мацумото очнулась от «забытья», а потом для агонизирующей шинигами вновь наступила – теперь уже невыносимо страшная – тишина.
И в этом безмолвии спокойные и размеренные шаги превратились внезапно в поступь арранкара. Нет, не то. Того, прежнего Гина. Вот так он на руинах фальшивой Каракуры беспрекословно следовал за Айзеном к своей гибели... Маленькая фигурка забытого ею мальчишки медленно приблизилась, и Рангику, если могла бы, охнула, увидев, как Гин с беспечной улыбкой поднял с дороги обломок Хайнеко, не выдержавшей последнего удара Серо.
- Госпожа шинигами, - лопнувшее лезвие блеснуло, когда ребёнок наставил оружие на оскалившихся Пустых, - можно на этот раз я буду защищать вас?
Показалось Мацумото или нет, но только Хайнеко, её Хайнеко, покорно повиновалась детской руке. Сталь клинка поплыла, исчезли сколы, и затянулась трещина вдоль почти всего лезвия, а гарда на какое-то мгновение стала похожей на букву «S».
- Шинсо, - выдохнула девушка и от изнеможения, усталости смежила веки. Боги, да он всего лишь обычная душа! Рангику, столько раз клявшаяся защитить и уберечь, сама отдала Гина на растерзание Меносам! От осознания ужасной истины шинигами хотелось заплакать, только Серо выжгло все слёзы... и поздно уже.
Полыхнувшая во все стороны реяцу опалила чувства. Лейтенант ничего не видела, но, кажется, перед ней стоял шинигами уровня офицера, нет, даже капитана! Поспешно распахнув глаза, Мацумото ещё видела мальчишку, то есть его размытый силуэт, совсем крохотный на фоне возвышавшихся адьюкасов, с вакидзаши в привычно занесённой правой руке!
Гин...
- Пронзи их, Унмей но я!
Услышав начало активации шикая, Рангику против воли закружили воспоминания, прошлое, где были смертельно опасное Шинсо и почти всемогущий Айзен, которого оно не смогло уничтожить. Но разве он не назвал меч иначе - «Стрела судьбы»? И почему вообще этот малыш защищал её? Почему обычная душа сражалась, если битвы – удел шинигами? Почему трусиха Мацумото не сдержала обещание, и Гин снова взял в руки проклятое оружие?!
Да кого глупая дура пыталась обмануть? С первой же секунды, только увидев мальчишку, фукутайчо поняла, что это не он, не её! Ичимару переродился... не обременённый силой шинигами, Гин мог начать заново, прожить другую жизнь – без предательств и сражений, страшной, бессмысленной войны! Так почему, из-за чего, по чьей прихоти всё оборвалось, опять оказался запущен жизненный круг не человека – проводника душ?
Гин...
Правда, он был богом. Настоящим Богом, в отличие от убийцы Айзена, Богом, которому судьба подарила ещё один шанс. Напрасно Рангику щурилась, пытаясь уловить хотя бы одно движение - так молниеносно новоприобретённый зампакто разил их врагов; душу её с каждой секундой разъедало ядовитое отчаяние. Стрелы - не копьё, значит, кто-то другой, не Ичимару, ушедший навсегда. Или же... нет, вон он, любимый мерзавец, духом возвышавшийся над сражавшимся юнцом: прежние серебряные волосы, белоснежное хаори, невероятная улыбка... Мацумото не отдавала себе отчёта в том, что именно таким мужчина запомнился ей в последний день жизни, и со всё нарастающим ужасом ждала, когда же расползутся по ткани его накидки уродливые багровые разводы.
- Гин!
Как ей ни хотелось обмануться, поверить в собственные мечты, всё-таки с Пустыми сражалось дитя. Пусть получившее в один миг силу Бога смерти, пусть защищавшее её, но дитя! А ребёнку не одолеть страшных врагов. Сердце Рангику едва не остановилось, когда малец чудом увернулся от смертельного удара; бессилие превратилось в наказание: лейтенант только и могла быть безмолвным и беспомощным наблюдателем, обречённым принять любой исход битвы. Так нельзя, неправильно, почему он вновь спасал её, жертвуя собой?!
Эти раны... Шинигами давно почувствовала, как сквозь порезы и ссадины стала утекать реяцу, должно быть, какая-то особенность одного из поверженных Меносов. Мацумото бы справилась, только Серо, нанесшее последний сокрушительный удар, создало огромные врата, через которые духовная сила покидала тело девушки. Вскоре, Рангику знала, она могла потерять сознание и уже не очнуться самостоятельно, а тогда некому будет прикрыть мальчишке спину!
«Успела...»
Колени подогнулись, и фукутайчо рухнула на дорогу, придавив собой несопротивлявшегося ребёнка. Какое счастье, что Гин стоял рядом! Рангику с трудом смогла сделать единственный шаг, на большее её не хватило. С лёгким звоном выпало на асфальт отпущенное на свободу оружие, краем глаза фукутайчо ещё заметила, что вакидзаши, почувствовав настоящую хозяйку, снова стал обломком катаны. Тот самый Пустой, который саму Мацумото едва не отправил на перерождение, осмелился посягнуть на жизнь её Гина. Жалкие остатки реяцу, которые девушка удерживала, наверное, одной только силой воли, растворились в воздухе, а Рангику, несмотря на страшную боль, улыбалась.
«Хотя бы сейчас, Гин... Я так рада, что смогла снова тебя обнять».
- Госпожа шинигами?!
Как же страшно – медленно отключаться, угасать по частям! Мацумото была в сознании, видела, всё понимала, но уже ничего не могла сделать, даже поправить волосы, чтобы маленький Гин не запомнил её растрёпанной и перемазанной кровью. Пусть что-то другое будет его последним воспоминанием о Рангику, пожалуйста!
- В ледяные небеса, Хёринмару!
Ледяные драконы в мгновение ока разметали Пустых, только черные обрывки взвились в небо, чтобы исчезнуть за пару секунд. Хицугая, опустив оружие, позволил себе оглядеться. Угроза ликвидирована, парень не чувствовал больше присутствия Пустых, однако это полбеды; Тооширо примчался, услышав, как по радиосвязи лейтенант просила о подмоге. А куда делась разгильдяйка Мацумото?! Тайчо уже мог расслышать приближение группы медиков четвёртого отряда: их он в спешке вызвал из Сообщества душ, опасаясь найти раненых, так отправлять шинигами обратно, что ли, из-за ложного вызова?
- Мацумото! Эй, Мацумото! – убрав в ножны зампакто, Тооширо по-детски приложил ладонь ко рту и снова позвал лейтенанта. Она же сама его вызывала – и как сквозь землю провалилась!
Хицугая не хотел и самому себе признаваться, что злость и раздражение на эту разгильдяйку были наигранными. Шинигами боялся. Он спешил, как мог, но на месте не увидел никого, кроме адьюкасов. Вокруг всё было перепахано, перевёрнуто, недавний бой явно стоил противникам немалых сил, может быть, - жизни! Почему Мацумото не отвечала? Могла ли она пасть жертвой в... Джубантай тайчо пытался найти реяцу подчинённой и не мог уловить её. Была какая-то другая духовная сила, смутно знакомая, но точно не принадлежавшая второму офицеру...
Однако неизвестная реяцу и помогла найти Мацумото. Паника заполонила разум остановившегося в ступоре капитана, когда парень увидел фукутайчо лежащей ничком на земле за грудой обломков асфальта. Рангику не дышала, сквозь продранное шихакушо виднелись отвратительные загрязнившиеся раны, а некогда прекрасные волосы слиплись и поблёкли, и Хицугая по-настоящему ощутил смысл выражения «кровь застыла в жилах». Потерявший голову Тооширо рванулся к лейтенанту и, наверное, больше навредил бы своей резкостью и неумением; счастье, что на пути молодого тайчо из ниоткуда вырос третий офицер Иемура и остановил его одним движением ладони.
Хицугая, хрипло дыша, смотрел на чересчур спокойного блондина в этих пижонских очках. В душе клокотала ярость, и он мог бы одним ударом смахнуть с дороги медика, посмевшего преградить капитану путь, но... Парень устало опустил плечи, вздохнул, разглядывая носки своих варадзи... потом снова посмотрел на офицера – уже внимательней, въедливей. Раз от другого зависела жизнь Мацумото, Тооширо должен был убедиться, что тот сделает всё возможное!
Ответом ему уверенный и серьёзный взгляд, и тайчо кивнул, отошёл в сторону, чтобы не мешать лекарям. Ладно, это территория Иемуры, и не Хицугае претендовать на неё, если он желал ещё назвать Мацумото своим лейтенантом. Вместо этого самый молодой капитан Готея добрался до какой-то покорёженной машины и обессиленно (как будто выкосил целый лес Меносов) плюхнулся рядом с ней, почувствовав спиной холодный, несмотря на солнечный день, металл.
Капитан не вправе терять самообладания даже в самой тяжёлой ситуации, и как бы сильно он не переживал, нужно было понять, что здесь произошло и почему. Это обязанность тяжела, но от неё нельзя отказаться, чтобы... не допустить повторения в будущем? Однажды Тооширо уже пришлось дорого заплатить за собственную ошибку... нет, про то время не следовало вспоминать хотя бы потому, что Хицугая мог опять сорваться и ничем хорошим это бы не закончилось. Парень перевёл взгляд на дорогу, испещрённую следами ожесточённого сражения. Что он упускал? Что же это за причина, по которой Рангику, одна из сильнейших шинигами Готея, получила столь страшные раны? Редкий бой Мацумото могла проиграть, тайчо мог пересчитать их по пальцам!
Прошло больше восьми лет с их последней такой битвы... И опять в этом самом городе Хицугая не смог ничего сделать - просто потому, что не успел вовремя.
Парень тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. Будет ещё время корить себя, важней другое. Ради чего Мацумото так яростно дралась? Что могло заставить её фактически пожертвовать собой? С тех пор, как отгремели бои в фальшивой и настоящей Каракуре, Тооширо не мог припомнить, чтобы его лейтенант кидалась в гущу сражения, позабыв обо всём. Он пытался найти подсказку, оглядывая поле боя, прокручивая в памяти момент своего появления. Мог ли это быть какой-то Пустой, которого Рангику узнала и потому потеряла голову? Вряд ли, в последнее время на грунте и в Сообществе душ не было серьёзных происшествий с шинигами – тем более, с солдатами их отряда; значит, это не месть. Скорее – Тооширо, мучимый мрачными мыслями, поразился неожиданной догадке – Мацумото могла бы кого-то защищать, вот только капитан не увидел ни одной посторонней души. Хотя... если Рангику проиграла, понятно, куда делась жертва.
- Капитан Хицугая, мы закончили приготовления для переноски, - парень не заметил даже, как Иемура, бесшумно ступая, подошёл к нему. Погружённый в раздумья, Тооширо не обращал внимания и на изменения в реяцу... хорошей же мишенью он был! – Мы не можем оказать помощь на месте, требуется экстренная госпитализация, - младший шинигами покосился на яркие врата позади офицера, в которых скрылись медики с носилками. – Ваше присутствие в госпитале также необходимо, - это стандартная процедура, и можно не слушать, - помимо того, что вы непосредственный командир, понадобятся ваши знания о случившемся.
Тот медленно кивнул – Тооширо боялся, что, заговорив, сорвётся на крик. Иемуре нужны были его «знания о случившемся»! Кто бы самому Хицугае что рассказал! Однако третий офицер удовлетворился его жестом и следом за подчинёнными сквозь врата вернулся в Сообщество душ; парень, подождав немного, тяжело поднялся, стряхнув с хакама невидимую пыль. Правда, Тооширо не хотел идти за ними, слишком тяжела реальность, с которой придётся столкнуться в Сейрейтее, но и оставаться в Каракуре шинигами тоже не мог, как капитан... в первую очередь. Хотя вряд ли он смог бы чем-нибудь помочь в госпитале, однако если бы одного присутствия хватило...
Он сделал несколько шагов к сверкающему проёму ворот, как краешком глаза увидел странный металлический отблеск – то медики, унеся Мацумото, оставили её оружие. Разломанное зампакто сиротливо валялось на дороге, его потускневшее и покрытое трещинами лезвие выглядело так жалко, что тайчо поджал губы. Форма и способности зампакто напрямую зависят от души шинигами... вот, значит, как Рангику чувствовала себя... сломленная и разбитая. Потемневший от мрачного предчувствия Тооширо наклонился, протянув руку за мечом, и в то же мгновение случайно коснулся пальцами чужой ладони.
Шинигами, постоянно ожидавший атаки, отпрянул и инстинктивно схватился за рукоять своего зампакто, но замер, широко распахнув глаза. На него, точно так же отшатнувшись, смотрел ребёнок...
- И... Ичимару, - поражённо выдохнул Хицугая, не в силах поверить увиденному. – Ичимару! – и, прежде чем он осознал, что может натворить, парень ринулся вперёд, занося меч для удара.
Непонятно, что его остановило, только подрагивавшее лезвие Хёринмару едва не коснулось нежного горла мальчишки. Тооширо хрипло втягивал в себя воздух, не в силах почему-то вдохнуть полной грудью, и не мог оторваться от поразительно бесстрашных аквамариновых глаз. Неужели Гин так и не понял, что смотрел на своего несостоявшегося убийцу? Мальчик вдруг поморщился, сощурив глаза, а когда его губы растянулись в неестественной улыбке, молодого капитана пробила страшная дрожь. Как будто за шиворот косоде ему вылили ведро ледяной воды, и холод мерзкими иголками прошил спину. Не может быть... да не бывает же такого!
- А, так ты тоже шинигами? – чуть наклонив голову, протянул ребёнок, демонстрируя удивительное равнодушие, и Хицугая, хоть и тряс головой, пытаясь прийти в себя, не почувствовал наигранности и фальши.
Он готовился уже услышать давно позабытый ненавистный голос, знал, что от первых же звуков у него внутри всё перевернётся. Желудок сжимался, мерзкая волна подкатывала к горлу, и Тооширо старался терпеть эти приступы тошноты, приправленные страхом. Но ничего не произошло. Слова прозвучали совсем по-другому - и не потому, что голос принадлежал не мужчине, а мальчишке! Немного в нём было от прежнего предателя-шинигами, и осознание этого внезапно расставило всё на свои места.
Он не Гин. Лишь перерождение - и похожее на оригинал, и совершенно иное, и непонятно было, где находилась граница между душами прошлого и настоящего. Ненужный теперь Хёринмару опустили к земле, Хицугая, поправив перевязь зампакто, собирался с силами, чтобы вновь взглянуть на паренька. Теперь ясно всё... защищая его, Мацумото не отступила бы даже перед всеми Меносами Уэко Мундо.
- Да, - резко выдохнул капитан и невольно задержал дыхание, понимая, что ответ дался гораздо проще, чем казалось сначала. В неловкой тишине Тооширо подыскивал лучший предлог, чтобы разговорить Ги... мальчишку, и, наверное, совершенно случайно выхватил взглядом так и оставленный ими обломок меча на дороге.
То же проделал и Гин.
Наверное, звание капитана Готей 13 обязывало Хицугаю поднять оружие, но у парня словно ноги приросли к месту, не получилось бы сделать и шага... наверное, это было самое подходящее оправдание тому, что мальчонка, с молчаливого согласия шинигами, подобрал катану. Дитя, уже не кривя симпатичное личико в улыбке, серьёзно и сосредоточенно рассматривало оружие, и Тооширо старался гнать мысль, что сломанная напополам Хайнеко ужасно напоминала Шинсо. Особенно в этих руках...
- С госпожой шинигами всё будет в порядке? – мальчик обернулся, и успокоившийся, было, Хицугая вздрогнул от слабого позвякивания цепи. Он не человек уже, а душа... проклятье.
- Да, - отрывисто повторил парень и вновь вскинул меч, чтобы гарда указывала на лоб пацанёнку.
Сходство найденного ребёнка с Ичимару, собственные растерянность и страх, ожившая через много лет ненависть вынудили джубантай тайчо забыть о прямых обязанностях. Но ненадолго, Тооширо давно уже не безрассудный подросток, взрывной и уязвимый для любой провокации, то далеко в прошлом. Неважно, кто на кого похож, кто кого боялся и чьей желал смерти... Пустой убил ребёнка, и капитан бы не простил себя до конца дней, оставив беззащитную душу здесь. Хотя какую же беззащитную? Как похож он, сжимавший пальчиками рукоять зампакто, на прежнего Гина...
Какая ирония! Ведь Тооширо, только-только став капитаном, мечтал, чтобы Ичимару исчез из жизни Готея, а после войны – чтобы перестал мучить своим присутствием в воспоминаниях! И вот ему предстояло собственными руками отправить реинкарнацию заклятого врага в Руконгай.
- Знаешь, Ичимару...
- Хенсе, - взглянул на него мальчик и коротко улыбнулся. Только сейчас он вовсе не щурился, не кривил рот, Хицугая даже усомнился в том, что видел пару минут назад. – Она называла меня «Гин», - прозвучало даже как-то мягче... «Гинь». И пока шинигами тёр предательски занывшее сердце, тот почти прошептал: - та госпожа шинигами, - по детской мордашке скользнули совершенно недетские боль и надежда.
- Хенсе, - беззвучно произнёс капитан, пробуя новое имя. – «Переродившийся». Как раз для тебя.
Он не удержался от соблазна покровительственно оглядеть мальчишку с ног до головы. Неужели, наконец, Хицугая смотрел на Гина сверху вниз, а не наоборот? Только перед ним был не Ичимару Гин, а только взъерошенный и перемазанный подросток, в порванных шортах и футболке, растерянно вертевший в руках чужой зампакто.
- Запомни своё имя, - последние слова всё же вышли жёстче, чем нужно было. Тооширо предстояло сделать, пожалуй, самое страшное усилие над собой, потому что повернуть лезвие и обагрить его кровью показалось куда проще, чем поставить печать. – Не забывай его. И... – у шинигами дрогнула рука, занесённая над головой ребёнка. Хицугая отчаянно избегал его взгляда, ожидая прочесть укор и непонимание; он и сам почему-то думал, что собирался убивать, а не даровать новую жизнь. Едва поняв, что Хенсе неуверенно протягивал ему катану, тайчо поспешил ухватиться за эту спасительную соломинку, - не теряй этот меч.
Парень опустил голову, закрыл глаза, не желая смотреть. Обычно, когда исчезали последние всполохи света от упокоившейся души, приходили облегчение и радость, но на сердце Тооширо легло тяжкое бремя. Постояв ещё немного, шинигами вернулся в Сейрейтей – в надежде, что хлопоты из-за разгильдяйки Мацумото сотрут все сомнения из его памяти.
- Вы уверены?! – капитан, что бы ни случилось, должен сохранять спокойствие, а он не сумел. Оторвавшись от отчёта, Хицугая взглянул на свою коллегу из четвёртого, на её обычное лицо, не выражавшее ни сожаления, ни поддержки, и взорвался. – Вы уверены в этом, Унохана-тайчо?!
Та смиренно опустила глаза к полу, и Тооширо очень хотелось бы поверить, что он не увидел скорбной улыбки Уноханы. Молодой шинигами, комкая пальцами проклятую бумагу, терпел, ждал, но всё ощущалось так, будто происходило с кем-то другим, но никак не с Хицугаей. И хотя чёртов приговор Мацумото превратился под его пальцами в труху, перед глазами плавали сухие, официальные строчки с медицинскими терминами. Как бы он был рад не понимать ничего...
- К сожалению, да, Хицугая-тайчо, - наконец, заговорила Унохана, оборвав его последнюю надежду. Словно у самого парня выбили из груди воздух, из-под ног вырвали землю, а капитан четвёртого отряда решила окончательно уничтожить раненого: - Наших знаний и технологий недостаточно, чтобы помочь ей. Разработка препарата, противодействующего разжижению и высасыванию реяцу, потребует немало времени, а имеющиеся препараты бессильны. Мне тяжело говорить это так же, как и вам – принять, но мы ничего не сможем сделать. Она умирает.
Её последние слова, кажется, лишили дара речи не только Хицугаю, но и Укитаке, и Кёраку, стоявших за спиной молодого коллеги. Их присутствия потребовали формальности, и Унохана-тайчо вызвала тех, чей опыт и помощь могли пригодиться самому юному капитану Готея... Один из них – ошарашенный, раздавленный Тооширо не понял, кто именно – положил руку на плечо парню в знак поддержки. Да какая здесь могла быть поддержка, если всё оказалось предрешено ещё на поле боя с первым ранением Мацумото-фукутайчо?! Да он... да его... да Хицугая заслуживал самого строгого наказания за то, что не успел и позволил всему этому случиться!
- Тооширо, это жизнь, - прошептал Укитаке и пальцы сильней сжали его плечо. Наверное, капитан хотел бы обнять парня, но понимал, что, даже расстроенный, Хицугая не позволил подобной фамильярности. – Часть нашего долга, как шинигами, и ты не должен винить себя. Рано или поздно, но нас тоже ждёт такая участь и...
Участь... тайчо явственно понимал только одно – Рангику не думала ни о какой подобной участи, когда сражалась. Нет, Мацумото всегда хотела жить: и когда после войны осталась одна, и теперь. Но знала ли она, на какую жертву шла ради того ребёнка? Ради Гина, который умер восемь лет назад и которого нельзя было вернуть! Осознавала ли, что защищала другого, или её разум тоже затуманило видение прошлого? Опять надеялась, что ещё можно что-то исправить... А думала ли эта беспутная фукутайчо о своём капитане?!
И что ему теперь делать, о чём думать в первую очередь? Вряд ли о кандидатурах на почти освободившуюся должность! Тооширо в бессильной ярости стискивал зубы, вспоминая, как несколько дней назад сам отдал приказ о злосчастной миссии на грунте, сделавшей возможной роковую встречу, запустившую новый виток жизни. Шинигами не дано, увы, предугадать, как откликнутся их действия, если бы Хицугая знал!..
- Сколько ей осталось? – пересилив себя, спросил капитан, и Укитаке, продолжавший говорить ему что-то успокаивающее, замолк, как и младший коллега, обратил на женщину растерянное лицо.
Вопрос поставил Унохану в тупик, и Тооширо вовсе не показалось, что тайчо не желала отвечать! Вот только её мнение и чувства были неважны! Хицугая же хотел знать совсем немного, чтобы решить, как действовать дальше. В его голове витали смутные обрывки мыслей, то и дело складывавшиеся в единую картинку, а затем расплывавшиеся в разные стороны. Хоть бы понять, насколько безумна неожиданно возникшая идея...
- Возможно, что Мацумото-сан проживёт до утра. Но также возможно, что ещё не более нескольких часов.
- Возможно?! – и тут Хицугая вспыхнул так яростно, как никогда прежде. – Меня не интересуют возможности! – выкрикнул он в лицо женщине, сделав единственный шаг вперед. Как же она не понимала?! - Я хочу знать, сколько ещё будет жить Рангику!
- Тише, Тооширо, ты... – забормотавшего вновь Укитаке младший тайчо грубо отпихнул в сторону. Надоел этот вечно заботливый старик с постоянными нотациями... Что он вообще понимал?!
- Сколько же?! – почти прорычал парень. Ещё немного – и он, сорвавшись, наверное, схватил бы Унохану за ворот хаори, плевать на субординацию и банальное уважение к старшим! И никакие бы Укитаке с Кёраку не помешали...
- Думаю, что ещё около шести часов, - наконец, сдалась капитан четвёртого.
И напряжение исчезло само по себе. Тооширо медленно кивнул и, покачиваясь словно пьяный, прошагал мимо оторопевших коллег в сторону лестницы. Никто больше не произнёс ни слова, и замечательно, иначе, заслышав собственное имя, Хицугая бежал бы от них, как от демонов Ада. Шесть часов, слишком мало для того, что он задумал... шинигами не мог тратить и крупицу бесценного времени на заранее бесполезные действия! Никто, правда, не говорил, что план Хицугаи выполним и осмыслен, но раз капитан допустил непростительный промах, он обязан был его исправить! Неважно, сколько потребуется сил... Полный решимости, тайчо вышел из госпиталя на улицу и, уже в воротах, бросил последний взгляд на здание, попросил их всех – нет, её! - потерпеть немного, а потом ушёл в шунпо. Появившееся у окна капитаны успели увидеть только, как мелькнуло вдалеке его белое хаори.
Руконгай огромен. Души из одной семьи, попадая в него одновременно, оказываются разделёнными друг от друга многими километрами. Уходят недели, месяцы – у кого-то и годы – чтобы воссоединиться; некоторые так и умирают, не найдя родных. А у Тооширо в запасе имелось только шесть часов, чтобы в огромном скоплении душ найти одну.
Можно, конечно, отправиться в командный центр, там оформить запрос на бумаге, но это же глупо - документ отправят на полку, где он будет лежать положенные дни, дожидаясь своей очереди, а потом сколько ещё специальный отряд шинигами будет вести розыск?! Хицугая не мог позволить себе подобной роскоши и выбрал единственно возможный способ, благо слишком хорошо, увы, запомнил чужую реяцу. Но в хаосе Сообщества душ и капитану легко запутаться.
Оказавшись в Руконгае, шинигами помчался по крышам домов – пока не стемнело, в своих поисках он мог полагаться не только на духовную силу, но и на зрение, ведь такого приметного пацанёнка сложно проглядеть. Хицугая пытался не забывать о времени и всё равно забывал, а потом, не останавливаясь, в ужасе покрывался холодным потом и считал, сколько ещё осталось. Уже позже ему пришло в голову, что нужно, наверное, позвать на помощь подчинённых из отряда, но нет, слишком личное это дело! Кто бы гарантировал, что офицеры, обнаружив реинкарнацию предателя Ичимару Гина, не попытались убить его? Да и не знали они, кого искать, Тооширо сам боялся, что в сплетении реяцу, каким представлялся его внутреннему взору Руконгай, не сможет отыскать нужную ниточку... По мере того, как капитан обходил район за районом, в его душу закрадывалось отчаяние. Поиски были напрасны, ни следа, ни малейшей зацепки! Хицугая ускорял шаг, вслушивался в собственные ощущения, страшась пропустить тот миг, когда натянутые струны его души тронет узнавание.
Да невозможно найти кого-то так быстро!.. В конце концов, он же не временный шинигами, рискнувший с маленькой командой друзей пойти против всего Готея! У Тооширо не было его отваги и безрассудной веры, чтобы совершить невероятное!
А если за это время с Гином или Хенсе, как его там, что-то случилось? Вдруг он попал в Кусаджиши?! Да там половина новоприбывших гибла в течение первого часа!
Парень, сколько мог, гнал пораженческие мысли. Сегодня он уже совершил страшный проступок, не пришёл вовремя на помощь лейтенанту, фактически виноват был в её гибели! Никак нельзя допустить второго преступления... вот только не получалось. С каждым новым шагом, новым вдохом шинигами чувствовал, что отчаяние и усталость медленно одерживали верх над ним, становясь сильней и сильней. Варадзи капитана почти невесомо касались конька крыши очередного дома, и в следующую секунду Хицугая вновь взмывал над улицей. Тооширо вглядывался в лица, силуэты, искал среброволосых детей, даже блондинов, но тщетно, тщетно! Потом – ещё раз слегка наступить на высушенную и обмазанную глиной солому, оттолкнуться, на несколько мгновений замереть в воздухе и снова смотреть во все глаза, до боли, так резало их заходившее солнце. Скоро закат, люди спрячутся в своих хижинах, что же делать тогда? Выбивать ногой каждую дверь?! Парень понимал, что паниковал, что вот-вот мог перестать мыслить рационально, значит, прощай последний шанс найти Ичимару Гина...
Но в одну секунду мир Хицугаи померк - так остро резануло по нервам ощущение знакомой реяцу.
Семнадцатый район западного Руконгая, Футакабе. Будущий тайчо рос в первом, Джунринане, но и про этот маленький дом с двориком наслышан был слишком хорошо. Местный приют для детей уже лет тридцать держала Мидори Хакута. Её воспитанники - дешёвая рабочая сила для окрестных торговцев - всегда плохо одеты, их не балуют разнообразием в еде, и даже мелюзге приходится работать от рассвета до заката, однако... Однако это пища и крыша над головой каждый день, предел мечтаний для большинства душ из более глухих районов. Было время, Хицугая сам мог оказаться здесь, если бы не бабушка, его милая бабушка...
Когда шинигами появился в воротах, малышня, суетившаяся во дворе, бросилась врассыпную. Тооширо по себе помнил, как в Руконгае боялись незнакомцев – каждому была дорога жизнь. Садившееся солнце светило из-за спины парня, дети не могли разглядеть его лица, и потому высокий силуэт вооружённого Бога смерти, капитана, привёл их в подлинный ужас. Хицугая сделал только шаг, а все маленькие обитатели приюта скрылись... хотя нет, один ребёнок остался стоять, прищурившись от слишком яркого света, бившего ему в глаза. Тайчо сглотнул. Пару часов назад он молился, чтобы им больше никогда не пришлось встретиться, но вот они снова друг напротив друга, и Тооширо предстояло как-то объяснить мальчишке, что от него требовалось... а как, если парень и про себя не мог произнести такое?! Поэтому капитан десятого отряда и продолжал изображать истукана, рассматривая недавнего знакомца: коротенькие, прежде чистые волосы растрёпаны, на измазанной щеке пламенела короткая царапина... вместо шорт и футболки Хенсе был одел в старое кимоно – настолько старое, что рисунок на ткани выцвел и стёрся. Но из-за ворота кимоно, Тооширо видел, весьма угрожающе торчала рукоять Хайнеко, которую он великодушно оставил мальчишке. Закрыв глаза ладошкой от света, Хенсе, наконец, разглядел того, кто потревожил спокойствие приюта, и, шлёпая босыми ногами, подошёл ближе. Тайчо не мог не отметить, что реинкарнация Гина остановилась, не дойдя до него нескольких шагов. Боялся... разумно.
- Шинигами?
Хицугаю передёрнуло, когда мальчик в недоумении невольно начал кривить губы, это опять придало ему пугающего сходства с оригиналом. Вроде бы Тооширо должны были переполнять злорадное торжество и гордость: за годы службы в Готее как ему осточертело смотреть на Ичимару Гина снизу вверх, зная, что от издевательств не скрыться! А теперь предатель, задрав голову, покорно ждал слов шинигами... но тот почему-то совсем не чувствовал себя отмщённым.
- Если хочешь остаться незамеченным, научись прятать свою реяцу, - сказал джубантай тайчо, помедлив. Вышло грубовато, а окончание фразы молодой проводник душ почти что прорычал от злости, вспомнив, кто именно и когда сказал ему те же самые слова. – Иначе станешь лёгкой добычей для Пустого.
Хотя вряд ли. У мальчишки было оружие, и, если Мацумото не бредила от ран, он уже сражался...
- Ты должен пойти со мной, - потребовалось страшное усилие над собой, чтобы выдавить эти простые слова. А как объяснять Хенсе, почему и куда они пойдут, Тооширо не представлял, не мог подобрать слов, потому что сам до сих пор пребывал в каком-то отстранённом состоянии, подобии тумана, не дававшим осознать реальность до конца... не верил. – Я не принимаю возражений.
Капитан уже развернулся и зашагал прочь, надеясь, что Гин пойдёт следом, когда невинное вроде бы уточнение заставило его остановиться.
- Это из-за той Богини смерти? – обернувшийся Тооширо застыл в глупой позе, приоткрыв рот и почти не дыша, потому что над маленькой фигуркой Хенсе – кажется или нет?! – ему так знакомо улыбался призрак Ичимару Гина. – Её сильно ранили?
Оцепенение приковало шинигами к месту. Хицугая, как ему ни хотелось, не мог даже взгляда отвести и чувствовал, как холод отвращения и ужаса подступал к сердцу. Вот-вот оживший предатель должен был приблизиться, оружие, по глупости капитана, оставалось у Хенсе, и Гину бы ничего не стоило оборвать жизнь давнего врага... Парень всей кожей ощущал гнетущее волнение реяцу, всё продолжавшее нарастать.
Но от первого же дуновения ветерка гадкая тень растворилась в воздухе – быстро, почти мгновенно, а может, её и вовсе не было, просто расстроенное сознание Хицугаи сыграло с ним злую шутку. Тооширо излишне резко реагировал на то, что каким-либо образом касалось его лейтенанта, наверное, его нервы всё-таки не выдержали напряжения долгого дня... Побелевший шинигами ожил и, весь дрожа, вернулся и схватил мальчишку за руку, одним движением закинул себе на плечо, не задумавшись, что слишком сильно сжал пальцы, не слыша сдавленного вскрика. Подальше от этого жуткого места, поскорей в госпиталь: хоть у Хицугаи и был небольшой запас времени, никто же не гарантировал, что, как минимум, шесть часов Мацумото будет жить! Тооширо сорвался в шунпо с такой скоростью, как никогда прежде, подгоняемый страхом. Может... могло быть так, что...
- Тооширо-кун, это слишком! – наверное, Укитаке почувствовал реяцу младшего тайчо, когда тот ещё был на лестнице. Так или иначе, но окрик обычно миролюбивого капитана разнёсся по этажу раньше, чем парень ступил в коридор. – Твоё место здесь, у её палаты, а не непонятно где!
Одно хорошо – если Укитаке-тайчо начал с обвинения, самого страшного ещё не случилось. Молодой шинигами позволил себе короткий вздох облегчения и, толкнув створку двери, едва не столкнулся с обоими капитанами, мужчины в последний момент успели отойти в сторону. Натруженные долгой беготнёй ноги адски заболели, когда Тооширо остановился и, тяжело дыша, помог маленькому наезднику спуститься на пол.
- Такое поведение недопустимо для капитана! – Хицугая перевёл взгляд с возмущённого тайчо тринадцатого отряда на его коллегу из восьмого, который всё это время старательно изображал из себя предмет интерьера. Кёраку проследил за движением парня, толкнувшего Хенсе вперёд, и открыл рот от изумления, что придало и без того не особо умному лицу мужчины абсолютно идиотский вид. Хачибантай тайчо тихо присвистнул – наверное, он бы хотел прокомментировать ситуацию «хорошими» крепкими словами, но как-то сдержался и дёрнул за рукав приятеля, собиравшегося начать Тооширо новую лекцию. – В чём дело, Шунсуй? Я...
Хенсе посмотрел на них обоих и улыбнулся – той самой улыбкой. Счастье, что Хицугая не видел, он и так невероятно устал уже от одного присутствия мальчика. Уж слишком тяжёлым было это испытание для молодого шинигами.
- Кто это? – охнув, тихо прошептал Укитаке, его коллега, отодвинувшись, потянулся к мечу.
- Не он, - устало выдохнул Тооширо, не обращая внимания на непонимающий взгляд самого мальчика. Почему он вдруг начал защищать переродившегося Гина от возможных нападок своих коллег? Хицугая сам не знал. Правда, больше всего парню хотелось сейчас сесть, нет, рухнуть на футон и, закрыв глаза, забыться, а приходилось наблюдать за своим старым кошмаром, ожившим в облике безобидного ребёнка... И интересно, почему? То была не привязанность ни в коем случае, и не попытка оправдать его прошлые преступления... скорее, да, ответственность. Будь рядом Мацумото, Хицугая и не подумал бы возиться с Хенсе, но ведь вот-вот её должно было не стать и... – Только перерождение, - добавил он вполголоса.
Капитаны поняли всё и без объяснений, волшебного слова «перерождение» оказалось более чем достаточно. Реинкарнация, пусть иногда до дрожи походившая на оригинал, не должна нести ответственность за поступки, совершенные в прошлой жизни. Да и глупо наказывать мальчишку за то, что даже он не помнил! Разумней – Тооширо никогда раньше не думал, что встанет на сторону Ичимару, - попытаться изменить, направить на правильный путь... Хицугая вздрогнул, понимая, что рассуждал, наверное, так же, как и Рангику. Вот идиот, ещё этого не хватало!
Укитаке вдруг протянул к нему руку и, не успел парень отшатнуться, как капитан восьмого отряда перехватил её, взглядом велев другу остановиться. Хенсе, о котором молодой шинигами совсем позабыл из-за своих тяжёлых мыслей, проскользнул под рукавами их хаори и, неслышно ступая, подошёл к двери палаты. Как такое могло быть? Ему никто ничего не успел сказать толком, объяснить, но, наверное, мальчишка знал... Гин не мог не знать.
Хицугая шагнул следом... и остановился. Не имел он права находиться там в этот момент. Как капитан, наверное, должен был, но сердце шептало, что Тооширо окажется третьим лишним. Ну и что, что парень сбил ноги в кровь, ища Хенсе! Он же хотел, чтобы Рангику попрощалась с тем, кто был ей по-настоящему дорог... а Хицугая – всего лишь командир. Да, Мацумото пошла бы за ним и в огонь, и в воду, но – зная это, парень почему-то не был зол – не дралась бы столь яростно, вгрызаясь во врага зубами и ногтями. Никто никогда не станет для неё важнее этого Гина, да Тооширо и не пытался. Поэтому, пожалуй, когда капитану пришёл час расставаться со своим офицером, он так и остался в стороне, наблюдая через небольшую щель из-за неприкрытой двери.
Хенсе совсем беззвучно подошёл к постели. Рангику вряд ли слышала его, настолько тихим был ребёнок, но шинигами всё же повернула голову, и, кажется, её бескровные бледные губы озарила улыбка – красивая, искренняя, какую капитан десятого отряда не видел уже давно. Конечно, лейтенант никогда бы не улыбнулась ему так, однако после странного чувства, в котором Тооширо с трудом признал ревность, пришла даже... радость? Всё-таки хоть здесь, но Хицугая успел. Как бы он дальше жил, зная, что не просто позволил ей умереть - не дал шанса попрощаться?
Фукутайчо что-то говорила, однако силы совсем покинули девушку, и разобрать слова мог, наверное, только маленький посетитель. Тооширо же не отрывал взгляда от рыжих кудрей, разметавшихся по подушке. Прежде яркие медные волосы поблекли, как и сама Мацумото, потерявшая сегодня последние силы, и потому шинигами выглядела настолько жалкой и беззащитной в предсмертных муках. Редким проводникам душ выпадала возможность умереть в постели, большинство считали это сомнительной честью... Хицугая теперь был с ними согласен. Погибнуть в бою – нестрашно, мгновенная смерть милосердна и иногда даже легка; гораздо хуже разваливаться в кровати по частям, превращаться в немощную, дряхлую груду и сходить с ума от того, как другие, успокаивающе воркуя, отводят глаза. Хицугае достаточно оказалось одного лишь взгляда на ту, которая раньше была его красавицей Рангику, чтобы всем сердцем возжелать не повторить её судьбу.
Мальчик, которого он привёл, молчал. Ни единого чувства не отражалось на юном личике, только губы не складывались в привычную улыбку. Тооширо знал, что лейтенант хотела бы видеть рядом Гина, что этот ребёнок им не был, и корил себя, как будто мог изменить Хенсе и снова ничего не сделал... Тооширо же совершил как раз то, что сделал бы другой на его месте, может быть, даже больше, а всё равно... жалкое утешение.
Закатное солнце сквозь незанавешенное окно наградило умирающую шинигами своей красотой, рыжие пряди вновь заиграли медью, словно ознаменовав начало конца, и капитан невольно стал задерживать дыхание, как будто это могло отсрочить неизбежное. Он не хотел смотреть, но не мог оторваться, понимая, что это нужно, чтобы сохранить в памяти всё связанное с ней. Что делать потом? Об этом Хицугая обещал себе задуматься как-нибудь позже, но мысли – глупые, дурацкие, навязчивые и совершенно ужасные – не собирались отступать. Со смертью Рангику всё не закончится. Она уйдёт, однако её Гин останется. Хенсе? Как поступить с ним? Кому-то ведь придётся объяснять пареньку, какую силу он получил, как следует ею распорядиться; кому-то придётся взвалить на свои плечи ответственность за будущее маленького шинигами.
Мысли о Хенсе, совсем недавно отвратительные ему, теперь стали спасением. Как будто мальчишка в глазах Тооширо превратился в продолжение самой Мацумото, которому она отдала свою жизнь. Рангику ведь много лет назад и Хицугаю направила по иному пути, и парень не представлял даже, каким могло быть его будущее без той судьбоносной встречи. Что его ждало? Холод и одиночество в самом населённом районе Руконгая.
Мацумото пожертвовала собой, чтобы эта судьба минула её Гина.
Разглядели ли его старшие коллеги или нет, но шинигами точно видел над маленькой, чуть сутулящейся фигуркой Хенсе высокого светловолосого мужчину в ослепительно белом хаори. Больше не было презрения и злости, Тооширо с удивительным спокойствием смотрел на некогда ненавистного призрака, хотя в его душе боролись, попеременно одерживая верх, боль и умиротворение. Гин - мерзавец, но он пришёл...
- Эй, Джуу-чан, ты это видишь? – едва слышным шёпотом спросил Кёраку-тайчо, только так и не дождался ответа.
Ичимару щурился и неестественно широко улыбался, а по его полупрозрачной щеке катилась, сверкая, такая же полупрозрачная слезинка.
Залитая светом палата мгновенно посерела, когда вдруг исчезли солнечные лучи. Вместе с ними исчез и Гин, и Тооширо испустил дрожащий вздох, закрывая глаза, боясь поверить, что всё закончилось.
- Госпожа шинигами? Госпожа шинигами?!
@темы: Matsumoto Rangiku, Ichimaru Gin, Фанфики
-
-
26.07.2011 в 10:46я в конце даже прослезилась...
-
-
26.07.2011 в 22:34-
-
27.07.2011 в 08:06И так жаль ее..
/унесла в личную коллекцию чудесных произведений/
-
-
27.07.2011 в 22:58Рангику мне и самой жаль... но мысль с тем, что она умерла не напрасно, примиряет с этим.
-
-
18.08.2011 в 00:24спасибо, за такой текст. )
*забрала к себе в коллекцию*
-
-
18.08.2011 в 20:08